— Вот же суки, как бьют больно, — сказал Краснов и потрогал свою голову.
— Сапогами видно били. Мне тоже досталось — мама, не горюй!
— А что это так воняет? — спросил майор.
— А это Петрович, дерьмо. Мы тут по уши в настоящем дерьме, — сказал Сашка.
Краснов закинул голову, опершись ей на стену, и на мгновение закрыл глаза, стараясь вспомнить все то, что произошло. Сашка подал ему миску.
— Держи Петрович, баланду.
Краснов открыл глаза и дрожащими руками взял миску с нехитрым тюремным варевом из картошки и затхлой квашеной капусты.
— Ложка есть? — спросил он.
Сашка видя, что отец Валерки окончательно оклемался, улыбнулся ему и сказал:
— А тут Петрович, весла не положены. Хлебай так, через борт. На вот, держи, еще пайка хлеба есть.
Дрожащими руками майор Краснов взял миску и поднес её ко рту. Его зубы коснулись края алюминиевой «шлемки», и до Фиксы дошел стук его зубов о миску. Поставив свою пайку на настил, Сашка взял миску Краснова и стал кормить его со своих рук. Краснов стербал суп вспухшими губами и, не жуя, глотал гнилые вареные капустные листья. Опустошив посуду, он взял в руку кусок хлеба и стал есть его, отщипывая от «птюхи» маленькие кусочки.
Фикса, видя, что майор пришел в себя, принялся, есть сам. Одним махом он заглотил остывшее содержимое своей миски, откусывая между глотками большие куски тюремной «черняшки».
Ели молча. После того, как все до последней крошки было съедено, Фикса покрутил ладонью по животу и сказал:
— Хорошо, но ведь, сука, мало! Я же цветущий организм и мне нужен рост!
— А я наелся, — тихо ответил майор Краснов. — Давай Саша, закурим, ты, же обещал…
— Ах да, — опомнился Фикса, и достал папиросы. Щелчком он выбил из пачки пару папирос и протянул пачку Краснову. Закурили… Дым табака на какое-то мгновение перебил запах, исходящий из-под настила.
— А ты, почему без обуви? — спросил Краснов, глядя, как Фескин вытянул свои босые ноги.
— Да у меня «гад» в дерьмо нырнул. Я брезгую туда руками лезть.
— А ногами же ходишь?
— А что ногами? Ноги то они ведь из жопы растут, им привычней такая атмосфера.
Превозмогая боль, пронзившую все тело, Краснов засмеялся. От такой шутки на душе стало значительно легче. Силы понемногу стали возвращаться в его разбитое тело.
— Говоришь ноги из жопы, растут? — переспросил майор. — Поэтому они и к дерьму привычные?
— Ага, Петрович, привычные!
Краснов вновь залился смехом, хоть это было довольно больно. Отбитый ногами охранников живот болел от каждого вздоха, а тут такая нагрузка.
