Я чуть не поперхнулся и кивнул. Меня подавляла эта властность в каждом взгляде. Несколько секунд она не двигалась, размышляя, стоит ли меня впускать в квартиру, но потом все же отступила. Гостиная, куда я попал из узкого и темного коридора, выглядела ничуть не лучше — темно-красные обои и массивные бордовые шторы с бахромой никак не способствовали расслаблению. Даже шикарный диван в углу комнаты выглядел как-то неуютно. У меня все не вязалось в голове — как, работая на такой престижной и хорошо оплачиваемой должности, Карасева-старшая не переехала ближе к центру, а упрямо продолжала жить с дочерью у черта на куличках? По-видимому, ее мало что интересовало, кроме бесконечной работы.
— Давайте сразу по существу, — заявила Ольга Геннадьевна, едва я успел набрать воздуха, чтобы начать разговор. — Что случилось?
— Понимаете, мы проводили тесты, и результаты Маши меня беспокоят.
— Какие тесты? — она уставилась на меня с раздраженно-удивленным выражением лица, скрестив руки на груди.
— Психологические.
Уголки ее рта скептически изогнулись, будто слово «психологические» звучало очень глупо, а я был всего лишь сумасшедшим, решившим отнять несколько мгновений ее драгоценного времени из праздного любопытства.
— И что же с ней не так?
Я беспокойно оглянулся на дверь во вторую комнату.
— А где Маша сейчас? Поздно уже…
— У бабушки, помогает по хозяйству. Так что там с тестами, Кирилл Петрович?
Обычно людей пугать нельзя. Иначе у них может случиться сердечный приступ или нервный срыв. Но иногда очень хочется, может быть, тогда лицо человека приобретет взволнованный, естественный, попросту человеческий вид.
— В общем, у вашей дочери высокий уровень тревожности. И склонность к суициду.
Мне казалось, что услышать такую новость о своем ребенке должно быть страшно.
— А-а-а… Я думала, она по учебе отстает… — протянула Ольга Геннадьевна. — И что?
И ЧТО?!
— Это плохо, — вздохнув, констатировал я. — В общем, я пришел кое-что проверить. Мне бы хотелось посмотреть ее компьютер. Для того, чтобы узнать о ней чуть больше, и как-то помочь.
На несколько секунд она опять погрузилась в размышления, недоверчиво рассматривая мое лицо, но, убедившись, что я не шучу и не собираюсь уходить, прежде чем исполню свою миссию, все же сдалась:
— Ну ладно, смотрите, только не пойму, что вы там хотите найти…
Я не стал больше обращать на нее внимания. Зайдя в Машину комнату, я вдруг почувствовал себя в далеком прошлом. Кружевные накидки на подушках, изящный маленький веер на ночном столике, на стене — портрет грустной девушки в старой деревянной раме, а в дальнем углу, над компьютером, — и вовсе висело потертое матерчатое полотнище с каким-то гербом. Я присмотрелся — огромный орел был мастерски вышит крестиком. Ольга Геннадьевна щелкнула кнопкой на системном блоке, усевшись рядом со мной, и пока система загружалась, внимательно рассматривала меня, от чего я чувствовал себя совсем неуверенно.
