— Ну да… Хотя это никого не касается.
— Согласен. Но… как ты думаешь, это сильно зацепило Леху?
Вика даже не злилась на меня за дурацкие вопросы, потому что теперь осознавала себя хозяйкой положения. Я засмотрелся на нее и очень смутился. Она заметила это — и поняла, что имеет преимущество.
— Не знаю. Но, поверьте, Литвиненко не такой слизняк, чтобы застрелиться из-за того, что я его бросила.
Ольшанская быстро облизнула губы и довольно прищурилась, будто бы и не говорила о таких страшных вещах. Я подумал, что ее глаза имеют как раз такой цвет, как вода в Черном море в солнечный день, — изменчивый, темный, глубокий сине-зеленый… Я тряхнул головой, клятвенно пообещав себе больше не смотреть на нее дольше пяти секунд.
— Ты?
— Конечно! — она фыркнула, уже откровенно смеясь надо мной. — Иначе бы он вряд ли стал доставать меня два месяца… Его не интересовали те, о кого он первым вытер ноги. В общем, было приятно пообщаться, но я пойду…
Она медленно встала с кресла, небрежно расправив короткую джинсовую юбку, и еще раз томно взглянула на меня через плечо. В тот момент я припомнил девчонку, едва ли не дрожащую от страха перед моим кабинетом, и удивился. Ну почему после каждого нашего разговора остается все больше и больше вопросов?!
Единственное, что я мог сделать, — это проводить ее до дверей. Вдруг Вика замерла, всего на мгновение, будто надеялась услышать от меня что-то действительно важное. В ее глазах появилось нечто новое, невысказанное, нечто, не дававшее ей покоя, но она никак не решалась произнести вслух. Я вздрогнул. Уже взявшись за ручку дверей, я почти прошептал то, что понял буквально за миг до ее ухода:
— Я знаю, почему ты испугалась. Не то, что ты на самом деле могла быть причиной его смерти. А то, что каждый мог об этом подумать.
Она бросила на меня быстрый встревоженный взгляд, закусив нижнюю губу, будто почувствовала внезапный приступ боли. Я отступил, выпуская ее из кабинета. Вика, не поворачиваясь, сокрушенно покачала головой.
— Не «мог подумать», а «подумал». Даже я… на какую-то гадкую долю секунды. Но, понимаете, он же никогда не любил меня, я прекрасно это знаю. Разве человек может застрелиться из-за расставания с кем-то, кого он не любит?
Я едва выдержал ее полный отчаяния взгляд.
— Да, мне было страшно, — продолжила почти шепотом. — Но я действительно не знаю, почему он так сделал. И меня коробит от одной мысли, что я — официальная версия его самоубийства. Так что это нужно просто пережить, вы ничем не поможете… Спасибо…
