Алла Ивановна редко заходила в мой кабинет, чаще мы сталкивались в холле или в учительской, но сегодня она пришла сама, вежливо потарабанив костяшками пальцев по двери.
— Работаете, Кирилл Петрович?
Я угрюмо кивнул, раскладывая бесчисленные пачки тестовых анкет перед собой ровными стопочками.
— Только что говорила с матерью Литвиненко. Уголовного дела по факту его смерти не будет.
Шуршание листков мгновенно прекратилось, я поднял на нее встревоженный взгляд.
— Как не будет?!
— Вот так. Нет состава преступления. Они так и остановились на основной версии — самоубийство. Александра Анатольевна говорит, что милиция пообщалась с одноклассниками и друзьями и выяснила, что незадолго до смерти у Леши был несчастливый роман. Вы, наверное, знаете — с Викой Ольшанской… Еще и предсмертная записка, его почерк. Кроме того, других отпечатков пальцев на оружии не обнаружено. Все.
Я встал из-за стола и подошел к директрисе.
— А откуда он вообще взял этот обрез?
Она пожала плечами.
— В принципе, сейчас это уже не важно. Все выглядит так, будто это и в самом деле самоубийство.
Я схватил со стола телефон.
— Куда вы собрались звонить?
— Сидоренко. Что за бред… Как они могли не завести дело?!
Через несколько гудков мне промычал что-то невразумительное сонный голос Вовки.
— Вов, так что, уголовного дела не будет?
— А? Что?..
Я отвернулся от Аллы Ивановны и зашипел:
— Сидоренко, твою мать, просыпайся! Вы что, не будете возбуждать дело по смерти Литвиненко?!
— Не ори, у меня голова лопнет! Мы вчера до трех ночи квасили…
— Поздравляю. Так что там с нашим делом?
— Да все просто… Все сошлось… самоубийство… Сам он, понимаешь? Я с пацанами, с девчонками разговаривал из класса, с учителями, со знакомыми его… Отпечатки, следы пороха на руках… Ну все же ясно! Или ты еще что вспомнил?
Я с силой выдохнул воздух и со злостью сжал трубку. Черт! Хотя он, в сущности, прав…
— Вов, это до сих пор в голове не укладывается. Я уверен, что если бы вы покопались поглубже, наверное, можно было бы найти мотив. Не мог он этого сделать из-за девочки. Не верю я в это.
— А его друзья верят, очень даже.
Я удивленно вскинул брови.
— Какие друзья? Кто это говорил?
— Думаешь, я фамилии помню?.. Кажется, кто-то из его класса… Да, собственно, он, в основном, с одноклассниками только и общался, как оказалось… Но мы за день по двадцать человек опрашивали — я хрен вспомню сразу… Кажется, парень говорил, высокий такой, темный…
