— О-о-о, друг… Тебе на больничный пора, — она села рядом и покачала головой. — Нечего нам детей заражать!
Я пожал плечами, но все же кивнул, с радостью осознав, что наконец-то действительно могу воспользоваться священным правом любого работника и спокойно полечиться дома, не рискуя при этом своим рабочим местом. Предупредив Аллу Ивановну, я ушел домой и завалился спать около восьми вечера.
… Эта ночь была одной из самых ужасных моих ночей. Жар усиливался. В какой-то момент я перестал понимать, где нахожусь. Вокруг, иногда прижимаясь ко мне, двигались шершавые горячие тени, и выносить их странный навязчивый танец становилось все труднее. Я поднялся с кровати, едва держась на ногах, и поплелся на кухню за водой. За окном сеял мелкий дождик, больше похожий на туман, и где-то за густой пеленой мерно раскачивался одинокий фонарь. Осушив быстрыми глотками стакан до дна, я поймал себя на мысли, что этот фонарь — настоящее чудо… Везде в округе уже темно, а тут, прямо около моего дома, до сих пор светится… Никто обычно не меняет разбитые лампочки… Очнувшись, тряхнул головой — о чем это я? Еще пару минут я сидел в оцепенении, измеряя температуру, и рассеяно наблюдал за мигающим желтым светом. Тело сотрясала мелкая дрожь, но мне было совершенно не холодно. Градусник показал тридцать девять и пять. Ни фига себе простудился… Мама бы точно знала, что делать, но звонить и пугать ее посреди ночи мне не хотелось. Взял мобильный, вспоминая, каким номером теперь вызывают врача, и подумал, что размышления о фонаре — это, пожалуй, самая оригинальная проблема, которая вообще когда-то занимала мой мозг.
Через несколько секунд девушка с металлическим голосом приняла вызов. От одного обещания помощи стало немного легче, и я уселся на табуретку около окна, пытаясь немного остыть после этого испытания огнем. Мне казалось, что сейчас во всем мире не существует ничего, кроме качающегося от ветра фонаря и меня самого, с чугунной головой и пудовыми конечностями. Наш городок спал, как обычно, в глухой тиши и темноте, и мне на секунду стало от этого жутко.
Не соображая до конца, что делаю, я открыл створку окна и, насколько позволяли легкие, вдохнул холодного воздуха. Косо летевшие с неба капли падали мне на лицо. В ушах противно звенело, мир застилала сгущающаяся мутная пелена. В ту минуту я услышал нечто странное. Вернее, вряд ли пьяные вопли и мат были столь неожиданными для шахтерского городка, но они приближались к моему дому на большой скорости. Я тряхнул головой, проясняя сознание, вцепился в подоконник, чтобы не вывалиться из окна в полуобморочном состоянии, и высунулся на улицу.
