– А что такого мог узнать про Аленину Лисянский? – с интересом спросил шеф.
– Это и есть главный вопрос. Выяснить пока мне не удалось, – ответил я.
– Может, она ему изменила, он об этом узнал и поэтому потребовал от Пиктиримова сменить Аленину на главной роли? – Шеф, похоже, увлекся этой историей, и сейчас у нас с ним происходил самый настоящий «разбор полетов», которого не случилось вчера вечером у нас с Ириной. А сам с собой я вчера посиделки устраивать не стал и банально лег спать, отложив мозговую атаку до завтра. И правильно сделал. Потому что мозговая атака – вот она, сейчас и происходит благодаря нашему заводному шефу.
– Все может быть, – так ответил я начальнику. – Я пока точно не знаю. Не успел выяснить. И не думаю, что это будет просто сделать.
– Хорошо, – немного помолчав, произнес шеф. – Тогда, выходит, больше всего в смерти продюсера Лисянского были заинтересованы режиссер Пиктиримов и актриса Аленина.
– Ну, несмотря на наличие бойфренда, пока еще рано списывать со счетов и Светлану Аркадьевну, гражданскую жену, с которой продюсер Лисянский прожил худо-бедно два года и которую он бросил ради Алениной, – заметил я. – Она хоть и прехорошенькая, но злющая и явно злопамятная бабенка. Такие обид не прощают и мстят без всякой жалости. А обида ей была нанесена Лисянским нешуточная…
– Обида как обида, – промолвил шеф. – Если бы у нас за такие обиды тех, кто кого-то кинул, убивали, то двух третей населения страны уже не было бы в живых. Сам, что ли, не бросал баб?
– Бывало, но здесь другое, – с доводами своего начальника я был не согласен категорически, – обида обиде рознь. Особенно для таких женщин. Для них довольно большая разница, к какой женщине уходит мужчина: моложе их и красивше или к женщине старше их и менее привлекательной. Если случается последнее, то это воспринимается и как огромная неизгладимая обида, и как тяжелейшее и гнуснейшее оскорбление: ее мужчина предпочел ей женщину, по всем параметрам хуже нее. Это для них даже не как серпом по этим самым причиндалам, а гораздо хуже. Такой выбор женщинами никогда не прощается.
– Ну, а какая женщина признает, что другая женщина ее лучше? Умнее и красивше, как ты выразился, – задал мне вполне резонный вопрос шеф.
– Признается – вы правы – редкая, – ответил я. – Но в душе-то она все равно правильно оценит соперницу. Хотя открыто и будет ее поносить и называть страшной и глупой старухой.
– Пожалуй, ты прав, – уважительно произнес шеф и посмотрел на меня, как младший на старшего. Но это продолжалось мгновение. Потом он снова стал моим начальником, которому просто по рангу положено больше знать и лучше разбираться во всем, в том числе и в женщинах.
