Винф кивнул. Девушка спряталась у него на груди, и плечи ее вздрагивали. Но я был слишком в себе, чтобы это заметить.
Ойгур погладил ее по голове.
— Омо, — сказал он, — успокой его.
Она посмотрела на него.
— Только ты можешь это сделать, — ойгур подтолкнул ее ко мне.
Я отступил.
— Лемт, на сегодня — все, — Винф, кажется, понял мои мысли.
Хоть все это случилось и по моему желанию, мне сложно было поверить, что она идет не за тем, чтобы продолжить. Я продолжал отступать.
Лицо Омо для меня выглядело безжалостным, и это — почему-то — приносило почти физическое страдание.
Она прикоснулась к шару. В то же мгновение зажегся ее гелиал, а наваждение куда-то пропало. Я увидел, что на самом деле Омо плачет.
Она не дала мне возможности как-то ободрить ее — почти сразу вытерла слезы и приняла мрачный вид, в стиле "не подходи, кусаюсь". Может, это и к лучшему, потому что я совершенно растерялся.
Вечером всё в нашей компании стало по-прежнему, однако, когда мы легли спать, сон долго не приходил ко мне. К сожалению, я слишком понимал, что некоторые важные знания не достаются безболезненно.
Завтра меня ждало то же самое. Если не хуже.
Прошло несколько дней. На привалах, когда ойгур, под ехидные комментарии Омо, готовил нам очередную неразличимую бурду, я все больше молчал, а потом стал уходить в лес, якобы для исследований. Они провожали меня взглядом, но не останавливали.
Однако, правда состояла в том, что стоило мне оказаться вне их видимости, как из меня словно вытекали все силы.
Я искал озеро или болото. Почему-то вода успокаивала — стоило прикоснуться к холодной глади, как тоска — да, это была именно тоска — притуплялась. Иногда передо мной появлялся слабый, почти неразличимый серый свет гелиала, и тогда становилось еще хуже.
По сути, думал я, пусть и невольно, но сбежал от одной предопределенности к другой. Там меня ждала сытая спокойная жизнь, такая же, как у всех, с предсказуемым финалом.
Вполне возможно, я никогда бы не узнал о "поющих сердцем".
Теперь кто-то — или что-то — снова определил значительную часть моего будущего.
Я зачерпнул воды и умылся. Не помогло. Рябь на поверхности болотца отразила серый шар перед моей грудью.
На мое плечо легла чья-то ладонь.
— Если бы я могла тебе помочь… — да, это Омо.
— Это пройдет, — я отвернулся. — Когда мы закончим.
Она села рядом.
— Да, но воспоминания-то останутся.
Я кивнул. Мы помолчали некоторое время, наблюдая за тем, как под болотной тиной играли мелкие рыбешки.
