Харли по-прежнему спал в кресле. Телевизор работал.
Я открываю дверь, выхожу наружу, дверь за мной захлопывается. Холитц стоит на крыше раздевалки. Они подзадоривают его. Говорят: «Смелее, ты сможешь». — «Только пузом не шмякнись». — «Не трусь». И тому подобное.
Затем я слышу Бетти:
— Холитц, думай что делаешь.
Но Холитц просто стоит на краю крыши. Смотрит вниз, на воду. Вроде бы прикидывает, как ему надо разбежаться, чтобы допрыгнуть до воды. Потом отступает к дальнему краю. Плюет на ладони и потирает руки. Коротышка кричит:
— Молодчина! Вот увидите, он обязательно допрыгнет.
Я вижу: Холитц грохнулся прямо о деревянный настил на краю бассейна.
— Холитц! — кричит Бетти.
Все бросаются к нему. Пока я подбегаю, его успевают усадить, поддерживая за плечи. Рик орет ему в лицо:
— Холитц! Эй, дружище!
На лбу у Холитца глубокая рана, глаза остекленели. Коротышка и Рик перетаскивают его в шезлонг. Кто-то дает ему полотенце. Холитц держит его так, словно не знает, зачем вообще нужны полотенца. Кто-то другой протягивает ему стакан с виски. Но Холитц не знает, что делать и с виски. Люди наперебой говорят ему что-то. Холитц прижимает полотенце к лицу. Потом отнимает его и смотрит на кровь. Смотрит и смотрит. Но кажется, ничего не понимает.
— Дайте-ка взглянуть на него. — Я подхожу поближе. Дело дрянь. — Как вы себя чувствуете, Холитц?
Холитц бессмысленно смотрит на меня и вдруг закатывает глаза.
— Его надо отвезти в больницу, — говорю я.
Бетти смотрит на меня и качает головой. Потом снова смотрит на Холитца. Дает ему другое полотенце. По-моему, она трезвая. Зато остальные пьяны вдрызг. И это еще слабо сказано.
До Коротышки наконец доходит, что произошло, и он повторяет мои слова:
— Давайте отвезем его в больницу.
Рик говорит:
— Я тоже поеду.
— Мы все поедем, — говорит Конни Нова.
— Лучше держаться вместе, — говорит Линда Кобб.
— Холитц, — снова обращаюсь я к нему.
— Мне не осилить, — говорит Холитц.
— Что он сказал? — спрашивает меня Конни Нова.
— Он сказал, что ему не осилить, — отвечаю я ей.
— Чего не осилить? О чем он говорит? — допытывается Рик.
— Чего-чего! — говорит Коротышка. — Я не расслышал.
— Он говорит, что ему не осилить. По-моему, он сам не понимает того, что говорит. Лучше отвезите его в больницу, — говорю я. И тут вспоминаю о Харли и правилах. — Здесь нельзя было находиться в такое время. Никому. Это запрещено. А теперь отвезите его в больницу.
— Давайте отвезем его в больницу, — говорит Коротышка так, будто эта мысль только что пришла ему в голову. Его, кажется, развезло больше всех. Прямо на ногах не стоит. В свете прожекторов, висящих над бассейном, волосы на его груди совершенно седые.
