— Что бы вы ответили?
Она вздыхает и снова откидывается на спинку кресла. Перестает вырывать руку.
— Я бы сказала: «Мечты — это то, что с годами проходит». Вот что я сказала бы. — Она разглаживает юбку на коленях. — Если бы меня спросили, я бы так и ответила. Но меня не спрашивают… — Она снова вздыхает. — Долго еще? — говорит она.
— Уже скоро, — отвечаю я.
— Такого не объяснишь.
— Отчего же, — говорю я. Придвигаю стул к ее ногам и начинаю рассказывать, как мы жили до переезда сюда и как теперь живем. Но Харли приспичило выйти из спальни именно в этот момент. Он не смотрит на нас. Я слышу, как за дверью бормочет телевизор. Он подходит к раковине и наливает стакан воды. Закидывает голову и пьет. Кадык ходит вверх-вниз.
Я поднимаю колпак сушилки, слегка притрагиваюсь к прическе. Поправляю один локон и говорю:
— Вы будто бы заново родились, дорогая.
— Именно этого мне и хотелось.
Мальчики плавают целыми днями до начала школьных занятий. Бетти, как и прежде, работает. Но волосы укладывать почему-то больше не приходит. Может, ей не понравилась моя работа. Иногда мне не спится — рядом Харли лежит как колода, — и я пытаюсь представить себя на месте Бетти. Интересно, что бы я делала.
Первого сентября Холитц присылает одного из сыновей заплатить за квартиру. И первого октября тоже. Он по-прежнему платит наличными. Я беру у мальчика деньги, пересчитываю их у него на глазах, а затем выписываю квитанцию. Холитц нашел себе работу. Так мне, по крайней мере, кажется. Теперь он каждый день ездит куда-то на своем «универсале». Я вижу, как он уезжает рано утром и возвращается ближе к вечеру. Бетти проходит мимо моего окна на работу в половине одиннадцатого, а с работы — в три. Она машет рукой, когда замечает меня. Но не улыбается. Потом я вижу ее в пять — она снова идет в ресторан. Холитц приезжает чуть позже. Так продолжается до середины октября.
Холитцы знакомятся с Конни Нова и ее длинноволосым другом Риком. А также с Коротышкой и новой миссис Кобб. Иногда по воскресеньям я вижу их всех вместе: они сидят возле бассейна, пьют и слушают приемник Конни. Однажды Харли сказал, что видел их всех за домом, там, где у нас площадка для костра, на котором жарят мясо. Они все были в купальных костюмах. Харли сказал, что швед этот здоров как бык. А еще он сказал, что все они ели вареные колбаски и пили виски. И что все перепились.
Была суббота, двенадцатый час ночи. Харли спал в кресле. Вскоре мне надо будет встать и выключить телевизор. И тогда Харли обязательно проснется и скажет: «Зачем ты его выключила? Я же смотрел эту передачу». Именно это он всегда и говорит. Как бы то ни было, телевизор работал, я сидела в бигуди, пристроив журнал на коленях. Время от времени поглядывала на экран телевизора, но не могла сосредоточиться на передаче. Они все были у бассейна — Коротышка и Линда Кобб, Конни Нова и длинноволосый, Холитц и Бетти. По правилам, после десяти купаться запрещено. Но в тот вечер им было наплевать на правила. Если бы Харли проснулся, он бы, конечно, вышел и сказал им. Я понимаю, людям надо иногда расслабиться, но пора было и честь знать. Я то и дело вставала и подходила к окну. Все, кроме Бетти, были в купальных костюмах. Она так и не сняла свою форму, но уже скинула туфли и пила наравне со всеми. Я все медлила и не выключала телевизор. Вдруг один из них что-то выкрикнул, другой подхватил и засмеялся. Я посмотрела в окно и увидела, как Холитц выпил залпом свой стакан. И поставил его на землю. Потом пошел к раздевалке. Подтащил стол, влез на него. Потом — без малейших усилий — перебрался на крышу раздевалки. А он и вправду силен, подумала я. Длинноволосый захлопал в ладоши, будто все это ему очень нравилось. Остальные тоже подбадривали Холитца. Я поняла, что мне пора выйти и прекратить это безобразие. И пошла к двери.
