— Это что, фрески, дружище? — спросил он и отхлебнул из своего стакана.
Я потянулся к своему. Пустой. Старался вспомнить все, что мне известно.
— Вы спрашиваете, фрески это или не фрески? — сказал я. — Вот вопрос так вопрос. Не знаю.
Камера показывала собор неподалеку от Лиссабона. Португальский собор был похож на французский и итальянский. Разница небольшая. Главным образом, внутри. Тут меня как стукнуло, и я сказал:
— Мне пришла в голову одна идея. Вы знаете, как выглядит собор? То есть на что он похож? Как бы вам объяснить? Вы представляете, о чем речь, когда говорят «собор»? Допустим, чем он отличается от баптистской церкви?
Он выпускал дым изо рта тоненькой струйкой.
— Я знаю, что их строили сотни людей и на это уходило полвека или век. Это только что сказал ведущий. Собор строили несколько поколений — деды, отцы и внуки. Это я тоже только что услышал по телевизору. Люди начинали дело всей своей жизни и никогда не доживали до его завершения. В этом смысле, дружище, они ничем не отличаются от нас, верно? — Он засмеялся. Тут веки у него снова сомкнулись. Голова склонилась. Казалось, он задремал. А может, представил себя в Португалии. На экране был уже другой собор. На этот раз где-то в Германии. Англичанин продолжал басить.
— Соборы, — сказал слепой. Он сел прямо и покачал головой. — По правде говоря, дружище, все, что я о них знаю, я только что услышал. А может, вы мне опишете собор? Ну, пожалуйста. Мне очень хочется. Я действительно почти ничего о них не знаю.
Я уставился на экран. Как же начать-то? Ну а если бы от этого зависела моя жизнь? Скажем, какой-нибудь псих требует, чтобы или я описал собор, или он меня прикончит.
Я глазел на эти соборы, пока на экране снова не появился сельский пейзаж. Ни черта не получалось. Я повернулся к слепому и сказал:
— Ну, во-первых, они очень высокие. — Я оглядел комнату в поисках какой-нибудь подсказки. — Тянутся вверх. Выше и выше. К самому небу. Некоторые из них такие большие, что нужны опоры. Так сказать, для поддержки. Опоры называются контрфорсами. Не знаю почему, но мне они напоминают виадуки. А может, вы и виадуков не представляете себе? Иногда на стенах вырезают чертей или другую нечисть. А иногда святых. Если бы я еще знал для чего!
Он кивал. Казалось, раскачивался всем телом.
— Что-то у меня не очень получается, — сказал я.
Он перестал кивать и подвинулся на самый краешек дивана. Слушая меня, он постоянно теребил бороду. Мой рассказ, видно, мало что объяснил ему. Тем не менее он явно ждал продолжения и снова закивал, словно пытаясь меня подбодрить. Я мучительно соображал, что бы еще сказать.
