На эти вопросы я категорически заявил сенатору, что взятки в интендантстве брали все, от малого до великого: без этого никакие сделки не совершались.
— Вы можете подписать это показание? — спросил Кузьминский.
— Отчего же нет? С удовольствием! — ответил я.
— А начальник тыла Надаров брал взятки или нет? — последовал новый вопрос сенатора.
На это я ответил:
— Из главной администрации интендантства я знаю только двух лиц, безупречных в этом отношении: это генерал Надаров и заведующий передвижением войск полковник Захаров; других я не знаю.
— А вы лично давали кому-нибудь взятку?
— Давал, но не в харбинском интендантстве. С моего разрешения однажды мой артельщик в Верхнеудинске дал взятку смотрителю складов…
Я назвал сумму взятки (несколько сот рублей) и рассказал, при каких обстоятельствах эта взятка была дана.
НЕДОРАЗУМЕНИЯ С ИРКУТСКОЙ ТАМОЖНЕЙ
Наше «Русское мукомольное товарищество» поставляло в армию гречневую крупу, и после эвакуации армии осталось у нас в Верхнеудинске 60 вагонов несданной крупы. Мы решили отправить эту крупу в Иркутск. Отправка состоялась в конце февраля. В это время получился правительственный указ об обложении с 1 марта всякого зерна и круп, следующих из Забайкалья в Иркутск, пошлиной в 30 копеек с пуда.
Крупа наша пришла в Иркутск 24 февраля. По заведенному железнодорожному порядку на станции Иркутск были поставлены на всех дубликатах соответственные штемпеля о прибытии крупы, и тотчас же заявлено в иркутскую таможню. Последняя уклонилась в февральские дни принять нашу крупу к освидетельствованию под предлогом, что она завалена очередными грузами.
Как раз в это время я проезжал из Харбина в Петербург, и мой артельщик доложил мне в Иркутске, что таможня отказывается в настоящий момент принять крупу к досмотру. Я сделал распоряжение держать крупу в вагонах, пока таможня, освободившись, не примет ее. За простой вагонов я должен был платить 100 рублей в сутки, но я не думал, что этот простой будет продолжительным. Нисколько не сомневался я и в том, что даже по вновь изданному указу моя крупа ни в каком случае не будет подлежать обложению пошлиной, раз она прибыла в Иркутск ранее марта месяца. С этой уверенностью я и уехал спокойно в столицу.
ХЛОПОТЫ В ПЕТЕРБУРГЕ
Прибыв в Петербург, я получил от моего артельщика в Иркутске телеграмму, в которой он извещал меня, что таможня требует уплаты пошлины на крупу. Я немедленно отправился на прием к премьер-министру Коковцеву и объяснил ему все обстоятельства дела. Он ответил, что и сам получил из Иркутска несколько телеграмм по этому делу, но, будучи очень занят, не успел еще назначить специальную комиссию для рассмотрения этого вопроса; он надеется, что недоразумение скоро выяснится. Коковцев предложил мне повидать директора департамента неокладных сборов и объяснить ему сущность моего дела.
