Решив принять это предложение, я предварительно побывал у директора Русско-Азиатского банка, Алексея Ивановича Путилова, и спросил его, не знаком ли он с директором департамента неокладных сборов Министерства финансов. Путилов ответил, что хорошо знаком с ним, и дал мне для него свою визитную карточку, в которой написал, что просит оказать мне всякое возможное «законное содействие».
С этой рекомендательной запиской Путилова я и явился к директору департамента. Меня встретил представительный чиновник, с большой седой бородой, лет шестидесяти на вид. Выслушав меня весьма любезно, он откровенно сказал мне:
— Видите ли, господин Кулаев, все зависит от того, как посмотреть на данный вопрос. Можно сделать и так и этак. Возможно, что юридически дело будет обстоять так, а практически — совсем иначе. Я получил распоряжение от премьер-министра Коковцева назначить комиссию для рассмотрения вашего дела. В этой комиссии я буду председательствовать. Путилова я, может быть, приглашу в комиссию, а может быть, и нет…
Проще говоря, за словами чиновника чувствовался вопрос: «А сколько дашь?»
Видно, и здесь было в силе правило: не подмажешь — не поедешь.
Признаться, я никак не ожидал этого от такого высокого чиновника, почтенного бородача.
Комиссия вскоре была собрана и вынесла постановление, без объяснения своих доводов, обложить мою крупу пошлиной.
Узнав об этом постановлении, я дал телеграмму своему артельщику отправить крупу обратно в Забайкалье, в Верхнеудинск. Я был уверен, что у Иркутского интендантства крупы нет, и взять ему таковую негде, и что оно, рано или поздно, обратится все равно ко мне. Крупа в Верхнеудинске была сложена в склады железнодорожной станции. Интендантство в Иркутске узнало об отправке мной крупы в Забайкалье и сообщило моему артельщику, что оно принимает мою крупу в Верхнеудинске по цене 1 рубль 50 копеек за пуд. Артельщик протелеграфировал мне об этом в столицу. Я ответил ему: крупу сдать. Но сделать это оказалось не так просто. Прошло около недели; и ко мне от артельщика снова пришла телеграмма, сообщавшая, что сдать крупу невозможно без расхода 3 копеек с пуда. Ответил — дать.
Потом я узнал, что делал приемщик интендантства, смотритель складов. Принимал он за день или за два мешков десять крупы и потом говорил, что ему некогда, что он занят другой работой, и прекращал приемку. Жаловаться было некому. Расходы шли, надо было платить за пользование складами и хранение; мыши и крысы проедали мешки; крупа рассыпалась. Что другое мне оставалось делать, как дать взятку?
