В ее манере говорить была какая-то смесь уверенности и глупости — особой, свойственной только ей; апломб в соединении с предвзятостью мнений невольно вызывал вопрос о прошлом тетушки Рози. Откуда все это у нее? Случалось ли тетушке Рози вообще болтать что-нибудь легкомысленное, говорить о пустяках?.. Смеялась ли она во времена мистера Мака? (Лишь близким разрешалось пользоваться этим уменьшительным применительно к великому эксперту в том, «чтоб убеждать нужных лиц». Тетушка Рози часто так его называла.) Во времена мистера Мака у нее, конечно, не бывало такой надутости в выражении лица. Но он умер, и ей стало незачем быть нежной, некому улыбаться. С тех пор она заботилась только о Бэбс и никогда не упускала случая заметить, что отныне все ее помыслы отданы племяннице. «Да поймите же, что болтовня утомляет. Кто ж это пьет столько кофе — просто безобразие! Утром три чашки! Ну, моя дорогая Бэбс, если ты будешь так продолжать, я не ручаюсь за цвет твоего лица. Конечно, для Жанны это несущественно. У южных народов, как известно, кожа желтая».
Бэбс у нее под каблуком? Нет, пожалуй, это слишком сильно сказано. Однако когда тетушка находится вблизи, племянница позволяет ей решать и за себя. Она добродушно выносит ее беспокойный нрав, не возражает ей, проявляет большую терпимость. Короткие сухие реплики все еще слышатся из комнаты тетушки Рози. Бэбс едва отвечает. Она уже насторожилась, как кошка, которую гладят против шерсти. А если бы этот голос исчез? Если бы лампы под розовыми абажурами внезапно погасли? Бэбс всего бы лишилась. Ведь тетушка Рози была ее насущным дополнением, гармонически слитым с ней.
Из этих двух голосов я внимала только увлекшему меня рассказу Бэбс о своем детстве. Она надеялась, что оно многое разъяснит, и, конечно, была права. Я представила себе, как поработило ее деспотическое господство тетушки Рози: в тринадцать лет девочка надела панамку скаута, в пятнадцать она уже посещала хорошо известный танцкласс. Она не особенно распространялась о годах, проведенных в колледже, и я мало об этом узнала, зато охотно рассказывала о своих первых дебютах в Нью-Йорке. Несколько лет спустя она уже участвовала в благотворительных затеях в окружении более богатых, чем она, девушек, ее приглашали на те же балы, записывали в те же клубы… «Друзей выгодно иметь богатых. Это наилучший капитал. Бедные, даже самые симпатичные подружки становятся обременительными, особенно если ты преуспеваешь быстрее их». Ох, тетушка Рози! Все эти умудренные опытом рассуждения… Их приходится смиренно принимать.
