— О, это я знаю! Но больше я никуда тебя не отпущу: ни в тюрьму, ни в ссылку. Будь спокоен.
— Значит, договорились! — Он весело потер руки. — Меня это вполне устраивает. Будем варить грог?
— Погоди… Мне давно хотелось серьезно поговорить с тобой. Я хочу спросить тебя об одном деле. Хорошо?
— Все, что тебе угодно!
— Ты же знаешь, что я не посягаю… Одним словом, здесь не пустое любопытство. — В досаде на самое себя она с хрустом сцепила пальцы. — Скажи, в вашу организацию проник провокатор?
— Почему ты так думаешь? — осторожно спросил Плиекшан.
— Значит, это так, — словно размышляя вслух, произнесла она. — Что есть у нас в доме опасного?
— Да почти что и ничего, — успокоительно отмахнулся он. — Я уже навел порядок.
— Нелегальная литература?
— Не волнуйся.
— Я совершенно спокойна. Ты же видишь.
— Но огонь всегда под рукой, — он кивнул на голландскую печь. Круглые отверстия в железной дверце горели ровным оранжевым светом. Рядом с совком и щипцами лежало несколько сосновых поленьев. — Две минуты, и все будет кончено.
— Если их тебе дадут, эти две минуты.
— Из тебя постепенно вырабатывается хороший конспиратор.
— К сожалению, не могу сказать того же о тебе.
— Ты преувеличиваешь. Помнишь, как я запутал следы после освобождения из ссылки? Полицмейстер искал полгода, насилу нашел.
— Он мог позволить себе такую роскошь. Тогда от тебя требовалась лишь подписка, что ты не станешь поселяться в столицах.
— Можешь мне верить, что у нас все в порядке. Они ничего не найдут.
— Мне мало верить. Я хочу знать. Для всех, и для организации в том числе, лучше, если я буду знать, что спрятано у нас в доме. Наконец, это только справедливо.
— Конечно.
— Оружие?
— Один мой револьвер. Я имею на это право. И вообще его никто никогда не найдет.
— Хорошо. Пусть будет так. Что еще?
— Еще деньги, но на них нет ни фамилий, ни адресов.
— А подписные листы?
— Какие еще подписные листы?
— Не делай из меня дурочку, Райнис! Если есть деньги, должны быть и подписные листы. Значит, ты по-прежнему казначей. Как тогда в «Диенас лапа»?[2]
— В некотором роде. Но деньги, которые у нас, — это не партийная касса. Они предназначены для покупки оружия. Как видишь, я ничего от тебя не скрываю. А теперь ответь мне: как ты узнала о провокаторе? От кого?
— Просто догадалась.
— Так не бывает.
— Будь хоть раз в жизни серьезным. Неужели у вас некому заниматься мелкой черновой работой? Почему они не берегут тебя? Не ради меня, не ради тебя, ради них самих, ради дела?! Ты поэт, Райнис, прежде всего ты поэт, и революции твой дар нужен больше, чем несколько жалких винтовок, которые вы купите. Это же, наконец, неразумно. Не по-хозяйски. Или я не права?
