— Это был несчастный случай, — говорил он, — и виновато в нем управление социального жилья. У них там черт знает что творится с подачей горячей воды, и она вдруг стала кипятком, когда моя дочь принимала ванну. Я подам на них жалобу! Посмотрите, в каком она оказалась состоянии! У нее на коже теперь навсегда останутся шрамы! Вот ведь негодяи, они мне за это заплатят! И дорого заплатят!
Моего мнения по этому поводу никто не спрашивал, а когда кто-то все же попытался со мной заговорить, Старик его тут же перебил:
— Может, оставите ее в покое, а? Вы что, не видите, что у нее ожоги третьей степени? Дайте ей возможность отдохнуть, уйдите отсюда!
Меня разместили в отделении реанимации. Те, кто ко мне приходил, были в просторных халатах и с марлевыми повязками на лице. Я чувствовала себя очень плохо, особенно когда мне меняли повязки.
Этот процесс представлял собой довольно длительную процедуру, и я приходила в ужас, когда утром и во второй половине дня ко мне подходили, чтобы сделать это. Мое тело само по себе начинало извиваться, а сердце — бешено колотиться. Несмотря на успокоительные средства, благодаря которым почти все время спала, я испытывала сильнейшие страдания.
Поначалу мне казалось, что нет ничего ужаснее ноющей боли от ожогов, но, когда с меня впервые снимали повязки, я поняла, что бывают ощущения и пострашнее.
К счастью для меня, я потеряла сознание, а когда очнулась, процедура уже закончилась. Я по-прежнему испытывала боль, однако по сравнению с тем, что было до этого, она казалась мне уже не такой страшной.
Однако с того дня начались мои смертельно опасные игры с терзающей меня ноющей болью — кто кого.
Боль была похожа на хищное животное, которое пыталось меня сожрать и которое мне, чтобы выжить, нужно было обхитрить. Впрочем, я не была способна делать ничего, кроме как глядеть в белый потолок и наблюдать за сменой дня и ночи, при которой на складках простыни появлялись маленькие тени и вырисовывались жуткие физиономии.
Сначала я позволяла этому животному подкрасться ко мне.
Оно приближалось со всех сторон сразу.
Я чувствовала, как эта тварь потихоньку подминала меня под себя, пока не завладела мною полностью.
Когда это произошло, стоявший рядом с моей кроватью аппарат начал пищать: «Пи… пи… пи… пи-и-и-и-и…»
Тут же прибежали медсестры. Мое сердце так сильно заколотилось, что, казалось, оно пытается выскочить из груди. Я уже не могла дышать в приставленную к моему лицу трубку.
