ее и своего ребенка. Но не дал им Жажды! Достаточно ли это серьезное обвинение?
Кому-то это покажется проклятием. Кому-то даром. Естество гораздо глубже. В книге иудеев есть глава, в которой братоубийца становится изгоем, и никому не дано избавить его от мучений. Он вечно скитается от страны к стране, от народа к народу, от эпохи к эпохе. Проклятый, гонимый, забытый. Его наследие своим детям — Жажда. Голод. Только это дает им смысл к жизни. Только это есть плата за относительное бессмертие.
То, что началось в Соборе после последних слов Настоятеля, было вполне предсказуемо. Гнев окружающих затопил Шерхана, захлестнул с головой. Его холодный и бурный поток повлек Ватека к неизбежному водопаду ненависти, презрения, жажды расправы.
— Смерть!
— Изменник! — неслось с трибун. — Казнить его! Лишить сущности! Вечный ад предателю!
Шерхан только криво усмехнулся. Рука, до этого прятавшаяся в утробе кармана, нажала кнопку сигнализатора.
Внутри «ситроена», прятавшегося во мраке ночи, пискнул зуммер вызова. Водитель выплыл из охватившей его полудремы и бросил через плечо:
— Хозяин зовет.
В грузовом отсеке зашевелилась большая темная масса. Открылись автоматические двери, зашумев сервоприводами. Существо выползло наружу и растворилось в ночи. В прямом смысле слова. За какие-то секунды из создания из плоти и крови (весьма условных, к тому же) оно стало облаком тумана, потекшего по направлению к Собору.
Камеры слежения недоумевали. То, что предстало их взорам, трудно было классифицировать как одно из занесенных в электронную память средств атаки. Системы безопасности грелись от перегрузки, пытаясь проанализировать приближающееся нечто газообразной консистенции. Без толку вращались в разные стороны пулеметные турели.
Шерхан улыбнулся, обнажив два стройных ряда керамических зубов — только истинные клыки остались у него прежними, не имплантированными. Скоро этому балаганному суду настанет конец.
Существо проникло в систему вентиляции вместе с ночной прохладой. Оно, идущее на ментальный зов хозяина, беззвучно скользило по шахтам, торопясь выполнить то, для чего было создано. Сеять смерть и разрушение.
Похоронить Бруно у него не хватило сил. Вместо этого он спрятал разрубленное тело боевого товарища в ледниках до тех пор, пока ему не стали подвластны секреты некромантии.
Дагот пробил перекрытия потолка, разрушил витраж и часовой механизм, небесной дланью обрушившись в конференц-зал. Отец-Настоятель закричал от ужаса и недоумения. До сих пор система безопасности Собора казалась ему безупречной. А тут — без сигнала, без предупреждения — смерть явилась в самое сердце святилища.
