— Вы принесли мир Земле, — тихо ответил Монс.
— Может быть, в обмен на это мне дадут чего-нибудь перекусить?
Монс поклонился и вышел. Тирелл привлек Нерину к себе со всей силой и нежностью, на которую были способны его руки.
Поцеловав Тирелла, Нерина отступила на шаг и задумчиво посмотрела на него.
— Вы снова изменились, — сказала она. — В чем-то вы остались самим собой, но…
— Но что?
— Стали еще мягче, чем прежде…
Тирелл засмеялся.
— Каждый раз, когда устраивается это промывание мозгов, они составляют для меня новый набор воспоминаний. Да, конечно, среди них большинство старых, но в целом все оказывается иным. И так раз за разом. Жизнь на Земле с каждым веком становится все более и более спокойной. Поэтому мое сознание должно быть приспособлено к условиям эпохи.
— Как бы я хотела родиться раньше. Тогда я смогла бы всегда быть с вами…
— Нет, — резко бросил он.
— Это было… ужасно?
Пожал плечами.
— Я уже не знаю, насколько верны мои воспоминания. И я рад, что помню все так смутно. — Печаль затуманила его взгляд. — Великие войны… ад… Ад был всемогущ. Антихрист шествовал по Земле среди белого дня… — Он перевел взгляд на низкий светлый потолок комнаты, но его глаза видели нечто более отдаленное. — Люди превратились в зверей. Я говорил им о мире, а они пытались убить меня. Я вынес все. Хвала Господу, я был бессмертен. Он шумно вздохнул. — Одного бессмертия было недостаточно. Божья воля сохранила мне жизнь, чтобы я мог продолжать проповедь мира, и я делал это до тех пор, пока мало-помалу истерзанные животные не вспомнили, что у них есть душа, и протянули из ада руки за помощью…
Никогда раньше он не говорил такое. Она с нежностью прикоснулась к его руке, и он словно вернулся к ней издалека.
— С этим покончено. Прошлое мертво. Настоящее принадлежит нам.
Было слышно, как монахи исполняли гимн радости и благодарности.
На следующий день после полудня она заметила Тирелла в глубине коридора. Подбежала. Тирелл стоял на коленях над телом монаха, и когда Нерина окликнула его, вздрогнул и встал с выражением ужаса на побледневшем лице.
Нерина опустила взгляд и тоже побледнела. Монах был мертв. На горле у него виднелись синие отметины, голова была неестественно повернута очевидно, ему свернули шею.
— По… позови Монса, — Тирелл это сказал неуверенно, так, как если бы находился в самом конце векового цикла.
Появился Монс, взглянул на покойника и оцепенел.
— Сколько веков, Мессия?.. — спросил он дрожащим голосом.
