А его попутчик-командор кое-что в своем рассказе упустил.
Кое о чем умолчал, вспоминая последние денечки Киева. «Дугласов» для эвакуации застрявших — не было. Вообще воздушного транспорта не было, пока не свалилась откуда-то «пешка». Крупенин — его Крупенин, капитан, сидевший на аэродроме, — при виде этой «пешки», говорят, взыграл. «Губы поджал, ноздри раздулись…» Вызвался на «девятке» выхватить истребителей из-под носа немцев… да своя своих не познаша. Вот беда, нет страшнее. Всем бедам беда. Хорошо, если кто объявится, пойдет наперекор, сумеет образумить. Короче, наши в окружении в сумерках приняли «пешку» капитана Крупенина за «ме — сто десятого» и открыли по нему огонь. Он заходит, садится, а его решетят, как вражину с десантом. Пуляют в кабину, в бак… Мог бы плюнуть, уйти… сел. Сел, подлатался, на рассвете распихал людей по бомболюкам, вывез девять летчиков.
«Вывез… вывез… вывез…» — устало, пытаясь вздремнуть, думал Хрюкин.
Вот он, Гумрак, о котором ему пропели уши. Достославный Гумрак, спасение Отечества, — мелькнул за хуторским плетнем, прорисовался росчерком пустынной взлетной полосы… Пылит, грохочет беспокойный Гумрак. Что-то он ему готовит, что-то здесь его ждет? Единственная на летном поле белая гимнастерка, перехваченная темным ремнем, как он определил при въезде, была гимнастеркой полковника, командира группы. Полковник прохаживался возле посадочного «Т» в сопровождении двух или трех человек, видимо, поджидая возвращения кого-то из своих. «Туда!» — скомандовал водителю Хрюкин в сторону этой отовсюду видной белой фигурки. Тут путь «эмки» преградил ихтиозавр ТБ-3, известный в авиации и под женским именем «Татьяны Борисовны». Чадя четырьмя моторами, «Татьяна Борисовна», по-слоновьи разворачивалась на старт, ее покрытый красками камуфляжа хвост ометал широкую дугу торопливо, резко, а в оседающей пыли — доставленный ТБ выводок.
Пополнение, понял Хрюкин. Первая встреча — пополнение. Добрый, такой желанный знак. Переминаются парни у тощих своих «Сидоров», оправляя потертые гимнастерки «БУ», как по команде запуская гребешки в едва отросшие курсантские прически… Он вышел из «эмки».
— Товарищ генерал-майор!.. — подлетел к нему старший.
Докладывал складно, радуясь, что углядел генерала, не подвел команду, косил возбужденно глазом в сторону жиденькой шеренги товарищей.
Выпускники училища, шестнадцать душ. Истребители…
Уже не курсанты, еще не воины.
— Здравствуйте, товарищи военные летчики!..
