— Вы сказали правду.
— Но дело не в красоте, Иван Матвеевич. Вернее, не во внешней красоте. Кроме того, Карп младше меня. А главное, он неуравновешенный, чистая ртуть. Вы знаете, что вчерашний секретарь трибунала стал частником?
— Частником?! — удивился Иван.
— Да, Солеварова, Шур и Рогов открыли магазин в Торговом ряду: все для церкви и верующих…
— Вот это метаморфоза! — Иван вспомнил Калугина и покачал головой: — Комсомолец, коммунист, активный безбожник и вдруг торгует иконами! Какую долю капитала он внес и как раздобыл ее?
— Я спрошу его.
— Ну тогда еще узнайте, пожалуйста, — Иван перевел взгляд на портрет Рогова, — говорил ли Карп брату о своем выходе из партии и о своем желании заделаться совбуром[4]?
— Нет, нет! Сказать этакое — убить брата!
«Но ведь кто-то убил», — подумал Воркун и поднял два пальца:
— У Леонида было два дневника: ранний и поздний. Ранний в виде простой синей тетради, а поздний — с бегущей лошадью на обложке. Какой дневник у Карпа?
— Понимаю. Спрошу… — Тамара скрестила руки. — Я боюсь одна…
Она прислушалась. На кухне чавкала Пальма.
Иван покосился на старинные часы с гирями:
— Я буду за дверью…
Он прошел в прихожую. Рядом с ним, возле вешалки, притаилась Пальма. Ланская зажгла свет в столовой.
И в тот же момент на веранде, выходящей в сад, раздались шаги. Иван слышал, как пропела дверь и в столовую ворвался взволнованный Карп:
— Кто был здесь?
— Иван Матвеевич.
— Ушел?
— Если он тебе нужен — могу вернуть. — И, не дожидаясь ответа, хозяйка пригласила Карпа к столу: — Самовар еще горячий…
— Поначалу я должен убедиться, что мы с тобой одни…
— Знай, Карп, мы с тобой никогда не были и не будем одни.
— Кто же между нами?!
— Не повышай голос.
— Прости. Меня взвинтил Оношко. Просил не говорить тебе, что он в обморок упал от страха.
Карп засмеялся. Ланская, наливая чай, спросила:
— Ты приметам веришь?
— Не очень! Но ясновидящей поверил. Она нарекла нам с тобой взаимную любовь и богатство.
— Насчет взаимной ошиблась, да и богатство откуда?
— Как откуда?! Я же говорил! Магазин на бойком месте!
— Чтобы начать торговать, надо…
— Имею! Взял в долг!..
«Уж не у гадалки ли?» — подумал Иван, напрягая слух.
— И на свадьбу отложил! Вся Русса позавидует нам: подвенечное платье из Питера, фаэтоны из Новгорода, столы накроем в Летнем ресторане. Рыба! Дичь! Колбасы! Кагор из монастырского погреба! А медовый месяц — на яхте! Ильмень! Волхов! Ладога! Нева! Да, еще забыл — в храме сводный хор!
