Когда она взяла его за руку, Люк понял, о чем она просит, взял фонарь и на этот раз позволил ей вести его в кладовку, где не было ничего, кроме скамьи. И пола.
Но там зато было тепло, так что они смогли сбросить верхнюю одежду.
Люк, скрестив ноги, сел на свою куртку и притянул Дженис к себе на колени. Обхватив лицо ладонями, она так страстно поцеловала его, что он чуть не задохнулся. Ее тело тесно прижималось к нему. Ее бедра сжимали его возбужденное естество. А затем она опустила руку и принялась поглаживать его затвердевший ствол через брюки.
Он отстранился, перехватив ее руку.
— Вы не знаете, что делаете.
— А зачем мне что‑то знать? Я хочу прикасаться к вам. Безумно. И буду.
— Это небезопасно.
— Мне это известно. Я хочу, чтобы вы были опасным со мной, мистер Каллахан.
— Люк.
— Люк, — тихо повторила она. — Вы можете называть меня Дженис?
— Нет. Вы для меня миледи. И все тут.
Она рассмеялась.
— Вот уж нет, когда мы в таком виде. — Она опустила взгляд на свою ночную сорочку, затем пробежалась пальцем по его шее до расстегнутого ворота рубашки.
— Вы всегда останетесь для меня госпожой, — решительно заявил он.
Но тело его не желало сдерживаться, оно жаждало завершения — полного слияния с ней. И никакие слова, никакие соображения не могли ему помешать.
Прежде чем Люк осознал это, Дженис оказалась под ним, с поднятыми над головой руками, а его пальцы сжимали ее запястья. Он страстно ее целовал. Она широко раскинула ноги, и он исступленно прижимался к ней со всем неистовством дикого оленя во время гона. Она обвила ногами его бедра, чтобы быть еще ближе. Ее груди, едва прикрытые ночной сорочкой, прижимались к его груди под расстегнутой рубашкой.
Это было слишком.
Но все же недостаточно.
Люк отстранился и посмотрел на ее приоткрытый рот, изумительно алый, подобный бутону розы. Она тяжело и учащенно дышала, и он увидел в ее глазах то же чувство, что и у него: неудовлетворенность.
И кто бы тут смог остановиться?
Он снова поцеловал ее. Она опустила ладонь на его промежность, исследуя туго натянувшуюся ткань. Он перекатился на бок, увлекая ее за собой. Теперь они лежали рядом, сгорая от желания, оба.
— Этого недостаточно, — прошептала она. Глаза ее стали огромными, зрачки расширились.
Он провел ладонью по ее лбу.
— Мы не можем позволить себе все, что бывает между мужчиной и женщиной.
— Я знаю, что от этого бывают дети, но разве всегда? В своих разговорах замужние женщины, когда не предполагали, что их могут услышать, порой обсуждали разные темы. А еще я видела картинку, в магазине, в книге, которая явно не предназначалась для моих глаз.
