— Благодарю, ваша светлость…
Именно такие слова незамужняя юная леди хотела бы услышать от герцога.
Дженис спустилась еще на несколько ступенек. Герцог последовал за ней, по‑прежнему держась на почтительном расстоянии.
Смущенная щедростью его комплиментов, Дженис пыталась угадать, придумал ли герцог все это насчет нее или свидание с мистером Каллаханом прошлой ночью и вправду разительно изменило ее внешность.
Она припомнила слова Изобел, сказанные утром, а также высказывание миссис Фрайди за завтраком. Вряд ли ее раскрасневшиеся щеки и губы сохранили яркость к тому времени, когда она вошла в гостиную несколько часов спустя. К тому же она пребывала в подавленном настроении, потому что грум по имени Люк Каллахан покинул поместье.
Все это сбивало Дженис с толку — если только не признать, что тайная стратегия вдовствующей герцогини на все отвечать «нет» принесла свои плоды.
А почему нет?
Миссис Фрайди дошла до конца лестницы и, выжидающе посмотрев на них, рассмеялась:
— Я всегда любила быстро ходить.
Она восхитительна, эта женщина: всегда точно знает, когда и что следует сказать.
Достигнув подножия лестницы, Холси откланялся, но руки с перил не снял, готовый снова подняться наверх.
— Пришло время навестить бабушку.
— О, вы совершенно правы. — Дженис глубоко тронула его неизменная забота о старушке. — Пожалуйста, передайте ее светлости мои наилучшие пожелания.
— Непременно. — Он сначала поцеловал руку миссис Фрайди, затем — Дженис. — Увидимся за ужином.
И когда он повернулся к ним спиной и начал подниматься по лестнице, женщины переглянулись.
— Он просто чудо, — одними губами беззвучно произнесла миссис Фрайди.
Дженис понимающе улыбнулась в ответ и, подняв взгляд на удаляющуюся спину, приказала себе: «Влюбись в него, влюбись».
Но сердце ее подчиниться отказывалось.
Наступило следующее утро. И пока Люк Каллахан не вернулся в поместье, Дженис не могла ни о чем думать. Не могла есть. Не могла спать. И ее совершенно не волновало, как продвигаются дела с герцогом, хотя, по всей видимости, все шло довольно успешно.
Единственное, что она могла делать, пока грум отсутствовал, это продолжать говорить «нет». И весьма преуспела в этом. Изобретая замысловатые ответы, чтобы ненароком не оскорбить герцога, Дженис неожиданно осознала, что очень походит на свою мать, истинную королеву по части говорить «нет».
Но до приезда сюда, в Холси‑Хаус, она не замечала у нее эту черту. И если хорошенько подумать, Марша тоже с легкостью говорила «нет». Похоже, что они обе, ее мать и сестра, имели очень твердые убеждения и, будучи необычайно привлекательными, строго придерживались своих личных принципов.
