На первом совещании в Союзе писателей мы встретились с целой плеядой молодых и по возрасту и по стажу прозаиков и поэтов. Это были младшие участники войны, лишь недавно снявшие с себя армейскую шинель. И темы их были по преимуществу фронтовые.
Некоторых из них и тогда уже нельзя было причислить к начинающим, несмотря на их возраст. Такими были, например, Евгений Винокуров и Константин Ваншенкин, теперь уже вполне зрелые поэты.
С тех пор каждый год открывал нам все новые и новые имена. Их теперь не так-то легко перечислить. Даже наиболее заметные среди них составили бы довольно большой список.
И те, кто появился в литературе всего только лет пять - семь тому назад, уже чувствуют себя почти стариками рядом с молодежью, самоутверждающей и задорной, которая пришла после них.
Об этом хорошо говорит в своем стихотворении один из таких "стариков" Евгений Евтушенко:
...Приходят мальчики,
надменные и властные.
Они сжимают кулачонки влажные
И, задыхаясь от смертельной сладости,
отважно обличают
мои слабости.
Спасибо, мальчики!
Давайте!
Будьте стойкими!
Вступайте в спор!
Держитесь на своем!
Переставая быть к другим жестокими,
быть молодыми мы перестаем...
Я возраст ощущаю со стыдливостью.
Вы - неразумнее,
но это не беда.
Ведь даже и в своей несправедливости
вы тоже справедливы иногда.
Давайте, мальчики!
Но знайте:
старше станете,
и, зарекаясь ошибаться впредь,
от собственной жестокости устанете
и потихоньку будете добреть.
Другие мальчики,
надменные и властные,
придут,
сжимая кулачонки влажные,
и, задыхаясь от смертельной сладости,
обрушатся они
на ваши слабости... {20}
("Новый мир", июль 1962 г.)
Оглядывая вступающие в строй новые пополнения поэтов, нельзя не радоваться. Во всяком случае, средний уровень их значительно выше уровня дореволюционной поэзии, в которой очень большие поэты одиноко высились над довольно низкой порослью, состоявшей из талантливых поэтов-неудачников и холодных подражателей-ремесленников.
Правда, и теперь можно обнаружить немало примеров банальщины и подражательности. Однако наша молодежь все яснее сознает, что право на вход в литературу дают не перепевы, а подлинные мысли, чувства и наблюдения. Все меньше у нас литературной провинции, живущей отголосками и отходами искусства. Чтобы убедиться в этом, достаточно почитать книги и сборники, выходящие в краях, далеких от центров. В них находишь немало страниц, проникнутых тем чувством собственного достоинства, которое не позволяет человеку жить чужим умом и повторять уже знакомое.
