Потом неожиданно, раньше, чем загадывал, вернулся со своего острова Визе средний сын Петра Степановича. Тут уж Петр Степанович вообще возомнил бог знает что. Ему стало казаться, что 1954 год чем-то напоминает 1922, у него как у агронома закопошились в голове разные идеи, он даже стал вспоминать, чему его обучали, пусть и нерегулярно, в молодые годы в Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства, а то и свои первые успешные опыты хозяйствования в культурно-семенном питомнике – чем черт не шутит!
Петр Степанович давно считал, что в организации сельского хозяйства у нас имеются большие недостатки, а теперь, преждевременно решил он, их можно начать исправлять.
– Конечно, – говорил Петр Степанович, правильно расставляя политические акценты, молодому специалисту Маргарите Акимовне, только что окончившей институт, – немцы тут все поразоряли. Если бы не война, мы бы уже ого-го куда улетели! Но все-таки, если бы организация была правильная, так голода сорок шестого года можно было не допустить.
– Но что же делать, если во многих местах случился неурожай? – спрашивала молодой специалист.
– На то и существует агрономическая наука, Маргарита Акимовна, чтобы он не случался, – назидательно разъяснял ей Петр Степанович. – У нас сейчас в районе агрономов в десять раз больше, чем было, когда я начинал работать, а толку – в десять раз меньше.
Помню, у нас был один опытный агроном, Шкодько, дак разве ж его сравнишь с нынешними? Чем они заняты? Возьмите главного агронома района. Ему бы выехать на поле, проветриться от канцелярской духоты, а он сидит и строчит очередной отчет.
А мы, агрономы-отраслевики? Такие же канцеляристы. Разложим перед собой бумажные «простыни» со всякими рубриками и с утра до вечера заносим туда цифры. Ладно бы еще правильные, а то ведь сплошь и рядом – франко-потолок. В колхозы нам тоже ездить некогда, да и податься туда можно только случайной под водой или в кузове попутного грузовика, если возьмет…
Маргарита Акимовна, молодой специалист, была благодатной аудиторией, Петр Степанович оттачивал на ней свою аргументацию. Но мы задаем себе вопрос, не пытался ли Петр Степанович говорить в том же духе с другими людьми, более зрелыми, чем Маргарита Акимовна, и уже имевшими сложившееся мировоззрение. И не происходили ли у него на этой почве какие-нибудь стычки, на манер тех, какие у него постоянно возникали в довоенный период? Если бы этого не было, откуда бы взялся такой, например, документ?
