Глаза Уолтера посерьезнели.
– Бывает, – подтвердил я. – Но я не против. Если честно, немало людей знают о спорте больше, чем я. Людей совершенно безобидных, разговоры с ними многое дают и мне, и им.
Не знаю, с какой стати я вдруг заговорил языком Грэтланда Райса,[23] произносящего речь на торжественном обеде, – может быть, потому, что Уолтер именно этого и ждал, а я ничего другого придумать не смог. (Правда состоит, однако же, в том, что я верил каждому моему слову, а это намного лучше, чем распространяться о какой-нибудь претенциозной книге, которую только ты один и читал.) Уолтер пальцем помешал в своей выпивке лед.
– Что бы вы назвали худшей частью вашей работы, Фрэнк? Я, например, терпеть не могу разъезды, а ездить приходится. Готов поспорить, что и у вас то же самое, нет?
– Ничего не имею против разъездов, – ответил я. – В них есть кое-что, без чего я, пожалуй, не прожил бы. Тем более теперь, когда я остался один в пустом доме.
– Ладно, хорошо. – Уолтер одним глотком допил свой скотч и потребовал, покачав в воздухе пальцем, повторения. – Значит, разъезды побоку. Это хорошо.
– Раз уж вы спросили, Уолтер, думаю, самое тяжелое в моей работе – это общее ожидание: вот он приедет и все изменится к лучшему. Когда я приезжаю, чтобы взять у человека интервью, или просто звоню ему, он хочет, чтобы разговоры со мной сделали его жизнь богаче. Я не о деньгах говорю. Это просто одна из естественных иллюзий, которую люди питают по поводу моей профессии. На самом же деле мы можем иногда навредить, можем не навредить. Но улучшить жизнь отдельного человека – это нет. Жизнь человеческих сообществ – да, бывает. И то далеко не всегда.
– Любопытно. – Впрочем, покивал Уолтер Лаккетт так, точно сказанное мной было каким угодно, но только не любопытным. – А что значит «навредить»?
– Да то, что иногда человеку становится хуже просто потому, что лучше не стало, – ответил я. – Не припоминаю, правда, чтобы я когда-нибудь размышлял об этом. Но думаю, я прав.
– Никто не имеет права рассчитывать, что вы улучшите его жизнь, – рассудительно сообщил Уолтер. – Но каждый все равно этого хочет. Тут я с вами согласен.
– Насчет «права» ничего сказать не могу, – ответил я. – Хорошо, конечно, было бы, если бы нам это удавалось. Я, помнится, думал когда-то, что мне удастся.
– Мне – нет, – отозвался Уолтер. – Хватило одного паршивого брака, чтобы доказать это раз и навсегда.
– Это большое разочарование. Я не о семейной жизни, о том, чем она кончается.
