— Для очень многих... Значит, импорт людей она организовала в больших размерах?
— Нет, не то чтобы в больших. Но она лично спасла человек, может быть, пять, прямо перед носом у шведской полиции. Она была чудесным человеком, эта фрекен Петерсен. Чего я никак не могу сказать о полицейских...
— Вы думаете, полиция знала, что с ними случится, если их отправят обратно в Германию?
— Конечно, знала, знала прекрасно. Хотя все делали вид, что понятия об этом не имеют. Тогда шла большая игра, можно было делать вид, что ничего не знаешь, и давать людям умирать. Блестящая страница в славной истории Швеции! Мне бы, пожалуй, не следовало так говорить. Я ведь не шведка. Я благодарна, что мне дали возможность остаться здесь, что нашлись люди, которые были так доброжелательны, помогли мне.
— А эту фрекен Петерсен, как бы мне ее разыскать?
— Она уже умерла. В прошлом году.
— Кому же переданы права на акционерное общество «Недвижимая собственность Линнеус»?
— Не знаю. Была у нее сестра, младше ее, вероятнее всего, ей.
— А сестра тоже помогала ей в устройстве немецких беженцев?
— Вот этого я не знаю. Вполне возможно, но я ее с этой стороны не знаю. Сестра значительно моложе ее... Подождите... когда все это происходило, ей, наверное, было лет двадцать пять.
— Вы знаете имена беженцев, кому тогда оказывалась помощь?
— Нет, не помню, конечно. И не представляю, кто бы мог знать. Но в тех домах жило довольно много народу. Многие прибывали во время войны или после нее, уже в качестве легальных беженцев. Не всем отказывали. Тех, у кого в Швеции были близкие родственники, обычно оставляли. И многих из легальных беженцев фрекен Петерсен тоже оставляла у себя в доме.
— Теперь я должен вернуться к той проблеме, которая меня больше всего интересует в данный момент. К человеку, устраивающему взрывы. Какое он может иметь отношение ко всему тому, что вы мне только что рассказали?
— Не имею ни малейшего представления. Сама не могу понять. Я-то думала, что все уже давным-давно позабыто...
Сюндман поехал в дом полиции и доложил обо всем комиссару Бенгтссону.
— Ты напал на ложный след,— сказал Бенгтссон и начал медленно, методично почесывать ухо.— И потом, она все страшно преувеличила, в особенности то, что говорила о полиции.
— Ты не знаешь этого Улофссона из Хельсингборга?
— Нет.
— Слушай, ты на себя не похож,— сказал Сюндман.— Так скуп на слова и вообще... суровый.
— Нет, не в этом дело.
— Но что-то здесь не так.
