— Все так. Но не может же человек устраивать целую серию взрывов из-за того, что произошло тридцать лет назад и давным-давно забыто!
— Ты сегодня агрессивный.— Сюндман посмотрел Бенгтссону прямо в глаза.— Ты знаешь, мы все тебя ценим и восхищаемся тобой. Ты очень дельный и знающий полицейский работник, и потом ты прямой и честный человек, и я горжусь тем, что с тобой работаю. Ты знаешь, что мы твои друзья и тебя понимаем.
— Я боюсь не тебя,— сказал Бенгтссон,— а себя самого.
— Себя самого?
— Мне до сих пор казалось, что я все, все позабыл. А теперь вдруг опять все вылезает на белый свет.
— Что вылезает на белый свет? О чем ты?
— Мне было тогда столько же лет, сколько тебе теперь,— сказал Бенгтссон.— Мне, собственно, не было до этого дела, в то время я работал в отделе краж со взломом. Но один раз меня включили в группу, когда делали большую облаву.
— Вот как! Облаву... Где же это?
— На Риддаргатан, 35. В том доме, где произошел первый взрыв динамита.
— И ты говоришь об этом только теперь?
— Я же сказал, что все абсолютно забыл. И только теперь вспомнил.
— И что же это была за облава?
— Мы искали нелегальных беженцев.
— Нашли кого-нибудь?
— Нашли троих.
— Что с ними потом случилось?
— Они были интернированы в концлагерь в Энчепинге.
— Их отослали обратно в Германию?
— Нет, это было уже в конце войны.
— И все-таки тебя мучает чувство вины?
— Да.
— Меня тоже. И хотя мне было тогда всего шесть лет, чувствовал я себя очень неважно, когда госпожа Хейманн рассказывала о том времени. Никак не мог заставить себя слушать о том, что случилось. Все время хотелось прервать разговор. Я просто принуждал себя вести допрос.
— Ты хоть знаешь, о чем идет речь? — спросил Бенгтссон.
— Да, конечно, я же слышал, что она сказала.
— Но ты знаешь, сколько их тогда было?
— Нет.
— Их тогда было несколько тысяч,— сказал Бенгтссон.— Несколько тысяч, и мы выслали их обратно в Германию, прямо в газовые камеры.
— Я об этом даже не подозревал.
— Об этом обычно не говорят. Ни в каком учебнике истории ты этого не найдешь. Потому что то время не украшает славную историю Швеции. Это как раз та глава, о которой все хотят забыть. Все те, по чьей вине все произошло.
— Но один человек об этом не забыл. Тот, кто устраивает взрывы.
— Да, тот, кто устраивает взрывы, не забыл... Хотелось бы мне знать, что это за тип,— сказал Бенгтссон, машинально оттягивая воротничок рубашки, как будто он сдавливал ему шею.
Сюндман посмотрел на Бенгтссона, подумал немного, потом произнес:
