— Сын-то сын, а если не пойдешь — с работы сниму.
— Чего?
— С работы сниму.
— Ты?.. Меня?.. — Савельич задохнулся. — С работы снимешь? Да ты кому это говоришь?
— Ну, чего, ребята, стали? — сказал Василий Карпович. — Работайте. Здесь дело семейное…
— А, так ты вона как. Погоди… — Савельич индюком прошел вокруг него, потом махнул рукой и сказал:
— Ладно, разоряй работу!
А мы снова начали сеять. Леша надумал загружать не ведрами, а мешками, потом приноровился загружать на ходу, и его друг, напарник, едва поспевал за ним.
Дело подалось ходко, но лучше от этого не получилось. Загрузка пошла до того быстро, что подводы не поспевали подвозить зерно. И Тамарка жаловалась, что погрузка у амбаров идет туго, девчатам трудно ворочать тяжелые мешки. В общем, трактор снова стал останавливаться, ждать подвод, и вышло еще хуже, чем было.
Так прошел час. Кое-где в голубом небе повисли тонкие облака, и сквозь одно из них просвечивало солнце. На дальнем холме показался длинный, как шест, дядя Иван.
— Глядит, — хмуро сказала Паша, — глядит, не больше ли его сделали.
Дядя Иван постоял и ушел, словно вдавился в землю. А у нас в это время как раз стоял натик, и я рассердилась и на лошадей, и на Пашу, и на Василия Карповича. А тут еще Савельич усмехается, сидя на железной бочке.
— Может, мы с торфа одну подводу снимем? — предложил Леша.
— О тех подводах думать забудь, — сказал Василий Карпович. — По торфу тоже план завалили. Где Семен?
— Не иначе, опять под газиком лежит.
— Как я с армии приехал, он тоже под газиком лежал. Сейчас я его подниму.
— Ничего, наверное, не выйдет! Где же этому драндулету да по такой шоссе проехать! Два дня назад куру наша шоссе не держала.
— Два дня не держала, а сегодня сдержит.
— Говорят, — не знаю — правда, не знаю, — нет, — эту нашу шоссе еще Потемкин для Екатерины строил. Гнилая шоссе…
— Доедет. Забыл, как на третьем Украинском ездили?
— Ну, доедет, — согласился Леша. — Сходи. Только у него аккумулятора нет.
Но Василий Карпович, подавшись вперед, уже шагал в деревню, и я смотрела, как распахиваются на обе стороны полы его шинели, и мне почему-то подумалось, что газик все-таки проедет, хотя и дорога не просохла и нехватает аккумулятора. И, правда, не успели мы закончить второго гона, как полуторка, до краев груженная мешками, въехала на пригорок и Василий Карпович, весь в грязи, выскочил из кабинки.
Время шло к полудню. Облака разошлись. Солнце пригревало. От выгнутых ломтей суглинка струился прозрачный, как ключевая вода, пар. Вдалеке на пашне что-то ослепительно заблестело, словно там положили зеркало.
