Вот что рассказал Мирославу Рощину Евгений Иваныч Долгий, по прозвищу Длинный Джон:
— Такая ситуация. Есть в городе некая дама, Капитолина Марковна Густорожская. У нее есть чадо, твой ровесник. Мадам Густорожская, видимо, решила, что сыночку плавание под парусами будет полезнее, чем Мирославу Рощину. У сыночка особых заслуг нет, но есть мама, у которой масса всяких связей, а денег куры не клюют. Ну и вот…
Лонг Джон говорил сердито и смотрел в сторону, словно был в чем-то виноват.
— Я решил предупредить тебя…
— Ясно, — сказал Мир, чувствуя непонятное спокойствие.
— Не думай, что я это выслушал молча. Я сказал председателю Комитета все, что думаю про их лавочку, и пошел по всяким начальникам. Они все сочувствовали и разводили руками. Было, мол, повторное рассмотрение документов. Данные медкомиссии такие, что в моряки Мирослав Рощин не годится. У него проблемы со слухом…
— У меня проблемы со слухом? — горько сказал музыкант Рощин.
— Ага… А еще — искривление позвоночника… Я сказал там, что у них искривление совести. И узнал, что меня могут попереть из руководителей «Резонансов».
— Не надо! — по-настоящему испугался Мир.
— Наплевать! Пойду играть в ресторан «Конный двор». Хуже другое…
— Что еще хуже-то? — понуро сказал Мир.
— То, что в твоем деле, видимо, ничего не поправить. Можно, конечно, поднять большой шум, но с медиками не поспоришь. А когда медики и чиновники вместе, их вообще не сокрушить…
— Не хочу я никого сокрушать. Пусть они провалятся, — отозвался Мир, по-прежнему удивляясь своему спокойствию. — По правде говоря, мне казалось, будто что-то такое должно случиться… Как-то слишком уж гладко все шло до сих пор…
Ему и правда иногда так казалось, но он суеверно прогонял такие мысли. Потому что ведь и в самом деле все шло гладко. Даже мама по ночам тихонько молилась о его успехе.
«Скотина!» — вдруг сказал Мир себе с тоскливой злостью. Потому что впервые ощутил себя на месте мамы — с ее слезами и страхом. И показалось на миг, что рядом возникла великанская груда очень белых парусов. И стала стремительно сжиматься, убегать за лиловый горизонт. Превратилась в белое пятнышко и пропала совсем.
