— Еще не было… Да и Чук сделал его незадолго до того, как мы снялись тут, на дровах. А я еще позже… Последняя память о тех годах. — Удальцов покачал кистью руки перед собой. — Это все, что осталось от меня прежнего… Сейчас вон какая седая косматая гора в сто тридцать килограммов. Уже и не представить Костика Удальцова десяти с половиной лет, этакое щуплое существо с парусиновыми лямками на плечах. В нашей компании был я самый «негероический» и смирный. А мне так хотелось быть не слабее и не боязливее других. И когда Валёк Федорчук небрежно похвастался такой татуировкой, я сразу решил: «Сделаю такую же! Помру, а сделаю!» Остальные Чуку позавидовали, но проявили здравомыслие: потом ведь не сотрешь, а дома что скажут? Чук же не боялся. Жизнь была у него несладкая, дядюшка иногда поколачивал, но за татуировку лупить не стал бы: не та причина…
Со мной же другое дело. Мать налаживала личную жизнь с недавно возникшим отчимом, они оба работали в филармонии, ездили с гастролями по ближним городам и селам, а меня воспитывали две бабушки. Одна, мамина мама, — обычная баба Люся с добродушным нравом, а вторая, мать отца, — этакая утонченная особа со столичными манерами. Сейчас сказали бы: экзальтированная особа. Кстати, она не терпела, когда к ней обращались «бабушка». «Зови меня Эльза Яковлевна или в крайнем случае тетя Эля». Однако, несмотря на разницу характеров, баба Люся и тетя Эля к моему воспитанию подходили с похожих позиций. Я знал, что мне влетит, но надеялся, что не очень. Тем более что татуировку все равно не сотрешь…
Татуировки умел делать большой парень с соседнего двора, Игорь Гусяткин. Ко мне он относился с симпатией («Привет, мотылек!») и операцию провернул бесплатно. Больно было, но терпимо, я не пищал. Готовый знак забинтовали, скоро он припух, но болел не сильно, а через день опухоль пропала. Игорь посоветовал походить с повязкой еще денек-два, чтобы все зажило окончательно.
А дома:
«Костенька, что у тебя с рукой?»
«Да чепуха, поцарапал, когда стрелял из лука… Тетя Эля, не волнуйтесь, я уже сам смазал йодом…»
«Какой сознательный мальчик, не правда ли, Людмила Григорьевна?»
Я рассчитывал, что потом буду носить на этом месте браслет с маленьким компасом и никто ничего не увидит.
«Заложила» меня соседская девчонка Таисья Запечкина (вернее, не заложила, а «определила», как тогда говорили). Она была моя ровесница. Противная особа. Мы с ней то и дело цапались. Непонятно, как пронюхала мой секрет. «Эльза Яковлевна, посмотрите, что у Кости под бинтом…»
