Ну и девка, ну и хват,
Экая заноза!
Хоть повесить в аккурат —
Только жаль березы.
Выйдет на реку с бельем —
Всё белье потонет,
Выйдет на поле с серпом —
Девка стоном стонет.
Не сожнет и полснопа —
Разомлеет жница,
Руки вспухнут от серпа,
Долго ль простудиться!
А уж по́лет — в три руки!
Чисто, всем на диво!
Попадутся бураки,
Говорит — крапива!
Не корову, а быка
Подоить всё хочет,
А как нету молока,
Так она хохочет:
«Пусть ее задрал бы волк, —
Экая телушка!
Я ей в вымя толк да толк, —
Вымя — как подушка.
Хоть бы капельку дала,
Хоть одну, не боле!
Верно, ведьма закляла!
К бабке сбегать, что ли?»
Ей бы есть, да не варить,
С печкой не возиться,
Только знает носом рыть:
Чем бы поживиться?
А поставит в печь горшки
Будто впрямь впервые:
И достать их не с руки,
И горшки пустые.
Сядет прясть — и так прядет,
Что аж плачет прялка,
Столько льна переведет —
И глядеть-то жалко.
Ну а нитка — та в хомут
Лезет еле-еле,
А за печкой целый пуд
Брошенной кудели.
А станок поставит — ткать
На Якуба только,
Тут уж время жито жать, —
То-то много толку!
А плясать она пойдет —
Лапти разлетятся,
И лягушкам из болот
С нею не сравняться.
А поет — точь-в-точь сова
Зайца окликает;
Аж трясется голова, —
Вот как завывает!
Ходит, будто черт в смоле,
Лучше отвернися:
В одежонке, на поле́,
Черви завелися.
