Но толком никто в это утро не знал,
Зачем нас к начальнику сотский призвал.
Явились. Начальник, действительно, здесь.
Выходит в мундире, начищенный весь.
«За что вы урядника вздули, ребята?
Он еле, бедняга, добрался до хаты».
— «За то, — отвечаем, — что жаден, пролаза,
Яичницу любит, курей и колбасы;
Особенно нюхать повадился в хатах,
Где баба одна, а хозяин в солдатах;
Свиньею пасется у нас в огороде,
Гони его в дверь — в окно он заходит.
Всё, что ни увидит в дому, — вымогает,
Не то что в кладовку — в карман залезает.
На поле столбец — и его ты не трожь.
Того же не видит, где правда, где ложь.
Знай пишет да всех обижает и злобит,
И нам он — как кашель при тяжкой хворобе».
Мы этак лопочем, а пан себе пишет,
И жалоб он наших как будто не слышит.
А после читает: «Такие-то люди
При службе урядника рвали за груди,
Призналися сами — как, чем его били,
И знали, что этим закон преступили,
Что шли против власти, открыто грозились,
Урядника кончить селом сговорились.
Я ж, главный зачинщик, спаливший колок,
Я в бунт мужиков неразумных вовлек,
А значит, в острог меня надо упечь,
Престрого судить и позорче стеречь».
Начальник читает, а мне всё сдается,
Что он над людьми и над правдой смеется:
Равны пред законом и пан и мужик,
Так чем же урядник, индюк тот, велик?
Коль он тебя треснет — терпи и ни слова,
Его ж не касайся, как Юрья святого.
Так думалось мне, но случилось не так:
Урядник на службе — то, брат, не пустяк,
И ты с ним носись, как с болячкой какой,
Он — это не он, он — артикул живой,
Разделы, статьи и все своды закона!
Мужик перед ним — всё равно что ворона.
Сдавалось мне прежде: кто б ни был глупец —
Пускай он вельможа, богатый купец,
В мундире расшитом, в жупане ли новом,—
Как был, так останется он безголовым.
И нюхом такого почует собака,
Везде ему будет «почет» одинаков.
И присказка есть, что господь — не овца,
Он метит и глупого, и шельмеца.
Законы ж и думы простого народа —
Что ночь и что день, что тюрьма и свобода.
Вот этих законов понять я не мог,
За то и попал арестантом в острог.
И тут уж глаза мои всё увидали,
Всё понял, как в царскую хату загнали.
А ныне учить поведут меня в суд,
Чтоб я уважал и начальство, и кнут,
И столб, что гниет на меже у дорог, —
Всё это навеки назначил нам бог!
