Мне такого суда не забыть никогда,
Окружного суда, все там были тогда…
Тут кожух, и шинель, тут бурнус, лапсердак,
И сюртук, и мундир, а один был и фрак
(Словно куртка с хвостом), тут бекеша была…
Все пришли, и Пантурчиха даже пришла…
Ксендз с попом появились, за ними — раввин,
Не пришел только наш арендатор один.
Самый суд — впятером — за широким столом,
Тут же ходит шестой, все в шитье золотом,
И на каждом блестит воротник золотой
(Был бы я так богат, я бы не был судьей),
Душ четырнадцать в ряд у стены их сидит,
Против них арестант, что суду подлежит.
Перед ним без полы, только хвостик висит,
Адвокат, что его защищает, сидит.
Наш Петрук Пантурок арестантом тем был,
Тот, что пиво тайком в пивоварне варил.
А акцизник Яськов, тот, что взятками жил,
Как барана, по-волчьи его изловил,
Был и он здесь, и он присягал, подтвердил,
Как ему донесли, как пять дней он следил,
Как котел там кипел, а в нем брага была,
Как Петрук не успел убежать от котла.
А уж врал он, так врал и себя всё хвалил,
А о том не сказал, как Пантурка доил.
Вслед за Яськовым стали и нас выкликать,
Чтоб и нам присягать, надо ж правду сказать!..
Тут спросили меня, а мне жаль Петрука,
И моя у него там пропала мука,
И я думал себе выгнать водки с ведро —
Свадьбу дочери справить (вот было б добро!).
Две осьмины муки Петруку я завез,
Налетели тут вороны — черт их нанес! —
И с другими меня повели понятым
В этот лес — чтоб ни дна ни покрышки бы им!
