была вырезана целая семья из пяти человек. Позже застрелили аптекаря в поселке при
станции Крюково.
57
Как-то ночью, когда почти все в доме легли спать, с соседней дачи раздался
женский крик:
— Караул! Помогите! Помогите!
Поднялась страшная суматоха. Все выскочили кто в чем был. Жорж выбежал с
ружьем и пальнул несколько раз в пространство. Мои подопечные собаки, Вертушка и
Буян, дрожа, спрятались на террасе под стол.
У Никитинских Сережа лежал в постели, но еще не спал. Лена спросила:
— Сережа, ты слышал? Он ответил:
— Да. Я читаю „Анну Каренину".
Ваня встал на защиту своей семьи у двери на лестницу. Он стоял в одних
„исподних", в пальто, с кепкой на голове. В руках он держал тяжелый канделябр.
Несмотря на тревожную обстановку — кто-то кричит, кто-то бежит, кто-то палит из
ружья, у меня ноги от смеха так и подкосились, глядя на этого рыцаря в подштанниках!
К счастью, на даче ночевал Петя, который с револьвером и отправился в соседний
дом. Никаких бандитов там не оказалось. Просто с крыши спрыгнула кошка на другую
крышу, пониже. Пробегая по кровельному железу, она, конечно, произвела шум,
подчеркнутый и усиленный еще ночной тишиной, но натянутые нервы обитательниц дома
не выдержали. Наутро все друг над другом смеялись, изображая в лицах все
происшествие. И опять зажили тихо, наслаждаясь летом. Оно стояло чудное — ясное и
благоуханное.
Мы все, кто еще жив, помним крюковское житье. Секрет долгой жизни этих
воспоминаний заключается в необыкновенно доброжелательной атмосфере тех дней.
Существовала как бы порука взаимной симпатии и взаимного доверия... Как хорошо,
когда каждый каждому желает только добра!
Раз уж я рассказала о крюковском лете, хочется вспомнить покойного Жоржа
Понсова. Последние годы он болел туберкулезом и работать уже не мог: работала его
жена Катя. Рос сын, и, конечно, нелегко им жилось. По долгу службы Кате пришлось
отлучиться из Москвы. В это время Жоржу стало очень плохо, но он запретил тревожить
58
жену. Из последних сил написал он ей несколько писем, так сказать, вперед и
передал их другу с тем, чтобы тот посылал их Кате, когда его уже не будет на свете. Все
точно друг выполнил. Бедный Жорж! Что чувствовал он, когда писал эти письма... Никого
я не знаю и не назову, кто был бы способен на такие тонкие чувства, да и в литературе
