Дух вынул из Жениной прически шпильку и бросил ее на стол. Одну и другую.
Вскрикивали то здесь, то тут. Зажгли лампу. Все были взъерошенные и взволнованные.
Делились своими ощущениями. Медиум торжествовал: сеанс удался на славу. Все же
раздавались скептические возражения, правда, довольно слабые.
Наутро обсуждение продолжалось. Ленка Понсова сказала:
— Это не дача, а черт знает что! Сегодня же стираю (мимическая сцена), завтра
глажу (еще одна сцена) и иду по шпалам в Москву (самое смешное представление).
Утром же в коридоре наша „правдолюбка" Леночка Никитинская настигла Петю
Васильева и стала его допытывать, не имеет ли он отношения к вчерашнему проявлению
духа.
— Что вы, Елена Яковлевна?
56
Но она настаивала:
— Дайте слово, Петя!
— Даю слово!
— Клянитесь бабушкой (единственно, кого она знала из семьи Васильевых).
И тут раздался жирный фальшивый Петькин голос:
— Клянусь бабушкой!
Мы с М. А. потом долго, когда подвирали, клялись бабушкой...
Волнение не угасало. Меня вызвала к себе хозяйка дома Лидия Митрофановна и
спросила, что же все-таки происходит.
Отвечать мне пока было нечего.
Второй сеанс состоялся с участием вахтанговцев, которые, хоть и пожимали
плечами, но все же снизошли. Явления повторялись, но вот на стол полетели редиски,
которые подавались на ужин. Таким образом проявилась прямая связь между духом
бесплотным и пищей телесной... Дальше я невольно подслушала разговор двух
заговорщиков — Маки и Пети:
— Зачем же вы, Петька, черт собачий, редиску на стол кидали?
— Да я что под руку попалось, Мака, — оправдывался тот.
— А! Я так и знала, что это вы жульничали.
29
Они оба остановились, и М. А. пытался меня подкупить (не очень-то щедро: он
предлагал мне три рубля за молчание) . Но я вела себя как неподкупный Робеспьер и
требовала только разоблачений. Дело было просто. Петр садился рядом с М. А. и
освобождал его правую руку, в то же время освобождая свою левую. Заранее под пиджак
Мака прятал согнутый на конце прут. Им-то он и гладил лысые и нелысые головы, наводя
ужас на участников сеанса.
— Если бы у меня были черные перчатки, — сказал он мне позже, — я бы всех
вас с ума свел...
Мирное наше житье нарушили слухи, что „пошаливают" бежавшие из ближайшего
лагеря уголовники. И действительно, слухи печально подтвердились: недалеко от Пети
