Сотник Галаньба убивает его. Сцена страшная. На этой генеральной репетиции я сидела
рядом с К. С. Станиславским. Он повернул ко мне свою серебряную голову и сказал: „Эту
сцену мерзавцы сняли" (так нелестно отозвался он о Главреперткоме). Я ответила
хрипло: „Да" (у меня от волнения пропал голос). В таком виде картина больше не шла. На
этой же генеральной была включена сцена у управдома Лисовича — „У Василисы".
Василису играл Тарханов, жену его Ванду — Анастасия Зуева. Два стяжателя прятали
свои ценности в тайник, а за ними наблюдали бандиты, которые их и обокрали и
обчистили. Несмотря на великолепную игру, сцена была признана инородной,
выпадающей из ткани пьесы, утяжеляющей спектакль, и Станиславским была снята.
Москвичи знают, каким успехом пользовалась пьеса. Знакомая наша
присутствовала на спектакле, когда произошел характерный случай.
Шло 3-е действие Дней Турбиных"... Батальон разгромлен. Город взят
гайдамаками. Момент напряженный. В окне турбинского дома зарево. Елена с
Лариосиком ждут. И вдруг слабый стук... Оба прислушиваются... Неожиданно из публики
взволнованный женский голос: ,Да открывайте же! Это свои!" Вот это слияние театра с
жизнью, о котором только могут мечтать драматург, актер и режиссер.
46
МАЛЫЙ ЛЕВШИНСКИЙ, 4
Мы переехали. У нас две маленьких комнатки — но две! — и хотя вход общий,
дверь к нам все же на отшибе. Дом — обыкновенный московский особнячок, каких в
городе тысячи тысяч: в них когда-то жили и принимали гостей хозяева, а в глубину или на
антресоли отправляли детей — кто побогаче — с гувернантками, кто победней — с
няньками. Вот мы и поселились там, где обитали с няньками.
Спали мы в синей комнате, жили — в желтой. Тогда было увлечение: стены
красили клеевой краской в эти цвета, как в 40-е — 50-е годы прошлого века.
Кухня была общая, без газа: на столах гудели примусы, мигали керосинки. Домик
был вместительный и набит до отказа. Кто только здесь не жил! Чета студентов,
наборщик, инженер, служащие, домашние хозяйки, портниха и разнообразные дети.
Особенно много — или так казалось — было их в семье инженера, теща которого,
почтенная и культурная женщина, была родственницей Василия Андреевича Жуковского
по линии его любимой племянницы Мойер, о чем она дала нам прочесть исследование.
