проступавшую в те времена черту: он значительно легче и свободней чувствовал себя в
21
беседе с женщинами. Я с любопытством разглядывала загорелого „капитана" и думала:
вот истинно нет пророка в своем отечестве. Передо мной писатель-колдун, творчество
которого напоено ароматом далеких фантастических стран. Явление вообще в нашей
оседлой литературе заманчивое и редкое, а истинного признания и удачи ему в те годы
не было. Мы пошли проводить эту пару. Они уходили рано, так как шли пешком. На
прощание Александр Степанович улыбнулся своей хорошей улыбкой и пригласил к себе
в гости:
— Мы вас вкусными пирогами угостим!
И вальяжная подтвердила:
— Обязательно угостим!
Но так мы и уехали, не повидав вторично Грина (о чем я жалею до сих пор). Если
бы писательница Софья Захаровна Федорченко — женщина любопытная — не была
больна, она, возможно, проявила бы какой-то интерес к
42
посещению Грина. Но она болела, лежала в своей комнате, капризничала и
мучила своего самоотверженного мужа Николая Петровича.
Не выказали особой заинтересованности и другие обитатели дома Волошина.
На нашем коктебельском горизонте еще мелькнула красивая голова Юрия
Слезкина. Мелькнула и скрылась...
Яд волошинской любви к Коктебелю постепенно и назаметно начал отравлять
меня. Я уже находила прелесть в рыжих холмах и с удовольствием слушала стихи Макса:
...Моей мечтой с тех пор напоены
Предгорий героические сны
И Коктебеля каменная грива;
Его полынь хмельна моей тоской,
Мой стих поет в строфах его прилива,
И на скале, замкнувшей зыбь залива,
Судьбой и ветрами изваян профиль мой.
„Коктебель".
Но М. А. оставался непоколебимо стойким в своем нерасположении к Крыму.
Передо мной его письмо, написанное спустя пять лет, где он пишет: „Крым, как всегда,
противненький..." И все-таки за восемь с лишним лет совместной жизни мы три раза
ездили в Крым: в Коктебель, в Мисхор, в Судак, а попутно заглядывали в Алупку,
Феодосию, Ялту, Севастополь... Дни летели, и надо было уезжать.
Снова Феодосия.
До отхода парохода мы пошли в музей Айвазовского, и оба очень удивились,
обнаружив, что он был таким прекрасным портретистом... М. А. сказал, что надо, во
избежание морской болезни, плотно поесть. Мы прошли в столовую парохода. Еще у
причала его уже начало покачивать. Вошла молодая женщина с грудным ребенком, села
