Леониду Леонову и его тоненькой как тростиночка жене, которая мило пришепетывает,
говорит „черефня" вместо черешня, да и сам Леонид Максимович не очень-то дружит с
шипящими. Нам с М. А. это нравится, и мы между собой иногда так разговариваем.
Нас поселили в нижнем этаже дальнего двухэтажного дома. Наш сосед — поэт
Георгий Аркадьевич Шенгели, а позже появилась и соседка, его жена, тоже поэтесса,
Нина Леонтьевна, если память меня не подводит. Очень симпатичная женственная особа.
Приехала художница Анна Петровна Остроумова-Лебе-
36
дева со своим мужем Сергеем Васильевичем Лебедевым впоследствии
прославившим свое имя как ученого-химика созданием синтетического каучука.
Необыкновенно милая пара. Она — маленькая, некрасивая, но обаятельная; он —
стройный красивый человек. Всем своим обращением, манерами они подтверждают
истину — чем значительней внутренний багаж человека, тем добрее, шире,
снисходительней он по отношению к другим людям (на протяжении всей жизни эта истина
не обманула меня ни разу).
Если сказать правду, Коктебель нам не понравился. Мы огляделись: не только
пошлых кипарисов, но вообще никаких деревьев не было, если не считать чахлых,
раскачиваемых ветром насаждений возле самого дома Макса. Это питомцы покойной
матери поэта Елены Оттобальдовны (в семейном быту называемой „Пра"). Какую радость
испытала бы она, доведись ей увидеть густой парк, ныне окружающий дом. Когда я
смотрю на современную фотографию дома поэта, утопающего в зелени, меня не
оставляет мысль о чуде.
Итак, мы огляделись: никаких ярких красок, все рыжевато-сероватое.
„Первозданная красота", по выражению Максимилиана Александровича. Как он любил
этот уголок Крыма! А ведь немало побродил он по земле, немало красоты видел он и
дома и за границей. Вот он у себя в мастерской, окна которой выходят на самое море (и
подумать только — никогда никакой пыли).
Он читает стихи.
Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы. Зардели красны, буры
Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры.
В огне кустарники и воды, как металл.
(Из цикла „Киммерийские сумерки")
Мы слушаем. Мы — это Анна Петровна Остроумова-Лебедева, Дора Кармен, мать
теперь известного киноработника, Ольга Федоровна Головина, я и еще кто-то, кого не
помню. Но ни Леонова, ни Шенгели, ни Софьи Захаровны Федорченко, ни М. А. на этих
