О, мед воспоминаний | страница 20
немалому огорчению актрисы). Хоть это и звучит смешно, но нос „уточкой" как-то углубил
комедийность образа. По-видимому, такого результата и добивался режиссер.
„Думая сейчас о том, почему спектакль подвергся такой жестокой критике, —
пишет в своей книге „Вся жизнь" (Всероссийское театральное общество, М., 1967, стр.
426), режиссер и актриса МХАТ М. Кнебель, — я прихожу к убеждению, что одной из
причин этого был сам жанр, вернее — непривычность его". Это один ее довод, а вот
второй: актриса Вахтанговского театра А. А. Орочко своей игрой переключила
отрицательный образ (Алла) на положительное звучание. И сделала это так
выразительно, что способствовала будто бы этим снятию пьесы. Это, конечно, неверно.
Я, например, да и многие мои друзья, Орочко в этой роли вообще не помним.
Впоследствии А. Д. Попов от своей
30
постановки „Зойкинои квартиры" отрекся. „Отречение режиссера — дань времени,"
— говорит Кнебель. Она не договаривает: дань времени — это остракизм, пока еще не
полный, которому подвергнется творчество Михаила Афанасьевича Булгакова.
31
ЧТЕНИЕ У ЛЯМИНЫХ
К 1925 году относится знакомство М. А., а затем и длительная дружба с Николаем
Николаевичем Ляминым. Вот сборник „Дьяволиада" („Недра", 1925 г.) с трогательной
надписью: „Настоящему моему лучшему другу Николаю Николаевичу Лямину. Михаил
Булгаков, 1925 г., 18 июля, Москва". Познакомились они у писателя Сергея Сергеевича
Заяицкого, где Булгаков читал отрывки из „Белой гвардии". В дальнейшем все или почти
все, что было им написано, он читал у Ляминых (Николая Николаевича и жены его
художницы Наталии Абрамовны Ушаковой): „Белую гвардию" (отрывки), „Роковые яйца",
„Собачье сердце", „Зойкину квартиру", „Багровый остров", „Мольера", „Консультанта с
копытом", легшего в основу романа „Мастер и Маргарита".
Мне он сказал перед первым чтением, что слушать его будут люди „высокой
квалификации" (я еще не была вхожа в этот дом). Такое выражение, совершенно не
свойственное М. А., заставило меня особенно внимательно приглядываться к
слушателям.
Помню остроумного и веселого Сергея Сергеевича Заяицкого; громогласного
Федора Александровича Петровского, филолога-античника, преподавателя римской
литературы в МГУ; Сергея Васильевича Шервинского, поэта и переводчика; режиссера и