О, мед воспоминаний | страница 20



немалому огорчению актрисы). Хоть это и звучит смешно, но нос „уточкой" как-то углубил

комедийность образа. По-видимому, такого результата и добивался режиссер.

„Думая сейчас о том, почему спектакль подвергся такой жестокой критике, —

пишет в своей книге „Вся жизнь" (Всероссийское театральное общество, М., 1967, стр.

426), режиссер и актриса МХАТ М. Кнебель, — я прихожу к убеждению, что одной из

причин этого был сам жанр, вернее — непривычность его". Это один ее довод, а вот

второй: актриса Вахтанговского театра А. А. Орочко своей игрой переключила

отрицательный образ (Алла) на положительное звучание. И сделала это так

выразительно, что способствовала будто бы этим снятию пьесы. Это, конечно, неверно.

Я, например, да и многие мои друзья, Орочко в этой роли вообще не помним.

Впоследствии А. Д. Попов от своей

30


постановки „Зойкинои квартиры" отрекся. „Отречение режиссера — дань времени,"

— говорит Кнебель. Она не договаривает: дань времени — это остракизм, пока еще не

полный, которому подвергнется творчество Михаила Афанасьевича Булгакова.

31


ЧТЕНИЕ У ЛЯМИНЫХ


К 1925 году относится знакомство М. А., а затем и длительная дружба с Николаем

Николаевичем Ляминым. Вот сборник „Дьяволиада" („Недра", 1925 г.) с трогательной

надписью: „Настоящему моему лучшему другу Николаю Николаевичу Лямину. Михаил

Булгаков, 1925 г., 18 июля, Москва". Познакомились они у писателя Сергея Сергеевича

Заяицкого, где Булгаков читал отрывки из „Белой гвардии". В дальнейшем все или почти

все, что было им написано, он читал у Ляминых (Николая Николаевича и жены его

художницы Наталии Абрамовны Ушаковой): „Белую гвардию" (отрывки), „Роковые яйца",

„Собачье сердце", „Зойкину квартиру", „Багровый остров", „Мольера", „Консультанта с

копытом", легшего в основу романа „Мастер и Маргарита".

Мне он сказал перед первым чтением, что слушать его будут люди „высокой

квалификации" (я еще не была вхожа в этот дом). Такое выражение, совершенно не

свойственное М. А., заставило меня особенно внимательно приглядываться к

слушателям.

Помню остроумного и веселого Сергея Сергеевича Заяицкого; громогласного

Федора Александровича Петровского, филолога-античника, преподавателя римской

литературы в МГУ; Сергея Васильевича Шервинского, поэта и переводчика; режиссера и