— Тебе чего, Андрей Сергеич? — спросила Мигалева, не открывая ворот.
— Рубанок твой жилец брал на днях. Так это…
— Позднее не мог? — раздраженно спросила Мигалева.
— Так я это… — промямлил Лебедев. — Сама ведь знаешь, до скольки работаю. Ты уж извиняй…
— Шляются… шляются… — пробурчала Мигалева. — Щас вынесу. Погоди…
Шаркающие шаги удалились.
Прошло минут пять, прежде чем Мигалева вновь вернулась к воротам.
— Шляются… шляются… — ворчала она. — Ни днем, ни ночью покоя нет… Полуночники… Рубанок ему подавай… До утра подождать не мог…
— Так утресь он мне и нужон, — оправдывался из-за ворот Лебедев.
— Ладно, щас отопру, — немного смягчилась Мигалева.
— Я уж и сам думал… Неудобно в такую познь… — бубнил Лебедев. — Извиняй уж… Куда денешься… Приспичило…
— Ох-хо-хо… — вздохнула из-за ворот Мигалева. — Отпираю… Отпираю…
Загремели запоры. Звякнул цепью и глухо стукнулся о доски ворот металлический баут. Скрипнув петлями, ворота приоткрылись, и в узкой щели показался вначале краешек рубанка, а затем и рука Мигалевой, державшая его.
Пискунов, стоявший ближе всех, резко схватил Мигалеву за руку и мгновенно вытащил ее на улицу.
— Где Сивый? — тихо, почти шепотом спросил я. Мигалева все еще не могла прийти в себя от неожиданности и только рукой показывала в черную пустоту ворот.
Я кинулся во двор, на ходу доставая фонарик. Собака кубарем бросилась в мою сторону, заливаясь злобным лаем. Ханов, следуя за мной по пятам, скинул с себя пальто и рывком бросил его на пса. Собака рычала, но не могла освободиться из сильных рук Ханова. Схватив замотанную в пальто собаку, тот затолкнул ее в конуру и захлопнул дверцу.
Какая-то тень метнулась за моей спиной в сторону ворот, ведущих в огород. Почти мгновенно они распахнулись, и в проеме, освещенном луной, я увидел мужскую фигуру. Она сейчас же исчезла, и одновременно раздался ружейный выстрел. Кто-то вскрикнул.
— Сивый! — крикнул я на ходу Ханову и бросился к воротам.
Раздался пистолетный выстрел. Потом еще…
Выскочив в огород, я увидел стоявшего возле сарая участкового Анохина. Он держал пистолет, а левой свободной рукой поддерживал молоденького инспектора уголовного розыска.
— Где он?..
— В бане, — мотнул головой Анохин.
Инспектор скрипел зубами.
— Что с ним? — подбежал к нам Пискунов.
— В руку он меня зацепил, — сквозь стиснутые зубы сказал инспектор. По его ладони стекали крупные струйки черной при лунном свете крови и капали в снег.
— В машину и в больницу! — приказал Пискунов.
