– Два с лишним года я ежедневно обхаживала твоих вероятных союзников. Тех, для кого важно, что ты старший сын хана, поэтому и должен править народом. Гуюк, я подкупала их землей, лошадьми, рабами и золотом. Я грозила раскрыть их секреты, если на курултае не получу их голоса. Старалась я из уважения к твоему отцу и его деяниям. Народом должны править его потомки, а не дети Сорхахтани, Бату или другие царевичи.
Гуюк быстро оделся, кое-как запахнул дэли поверх рубахи и завязал пояс.
– Ждешь благодарности? – спросил он. – Твои планы и интриги ханом меня еще не сделали. А даже если бы сделали, сам я вряд ли получил бы возможность управлять самостоятельно… Думаешь, я согласен ждать вечно?
– Я не предполагала, что ты убьешь достойного человека в доме своего отца. Сегодня ты не помог мне, сын мой, а ведь я почти у цели. Не знаю, какой вред ты уже причинил, но если убийство откроется…
– Не откроется.
– Если оно откроется, это сыграет на руку другим претендентам. Они скажут, что у тебя не больше прав жить в этом городе и в этом дворце, чем у Бату.
Гуюк зло сжал кулаки.
– Бату, везде Бату! Каждый день слышу это имя… Жаль, его сегодня здесь не было. Я бы убрал этот камень со своей дороги.
– К тебе, Гуюк, Бату безоружным не пришел бы. То, что ты сделал или сказал ему по пути домой, сильно мешает мне передать тебе наследство.
– Ничего я не сделал, и наследство это не мое! – рявкнул Гуюк. – Сколько проблем решилось бы, упомяни меня отец в завещании… Отсюда все наши беды! А он бросил меня драться за него с другими. Мы, как свора голодных псов, за кусок мяса рвем друг другу глотки. Не стань ты регентом, жить бы мне в юрте и с завистью взирать на город своего отца. Ты еще чтишь его память. Я же – старший сын хана, а должен хитростью добиваться того, что принадлежит мне по праву… Будь отец наполовину таким, каким ты его считаешь, он позаботился бы об этом при жизни. Ему хватило бы времени включить меня в свои планы…
Дорегене прочла боль в глазах сына и смягчилась, даже гнев отступил. Он сжала его в объятиях, бездумно желая облегчить страдания.
– Отец любил тебя, сын мой, но был одержим своим городом. Смерть давно ходила за ним по пятам. Борьба с ней отняла у него последние силы. Ему наверняка хотелось для тебя сделать больше.
Гуюк прижался щекой к материнскому плечу, отгоняя неприятные мысли. В матери он по-прежнему нуждался. За годы регентства она снискала уважение народа.
– Напрасно я сегодня не сдержался, – пробормотал царевич, выдавил из себя судорожный вздох, похожий на всхлип, и Дорегене обняла его еще крепче. – Наверное, я слишком сильно хочу стать ханом. Каждый день ловлю на себе их взгляды. Они гадают, когда мы соберем курултай, и улыбаются, предвкушая мое поражение.
