Ни Колена, ни Такач, однако, не знали о провале Янковского. Связные часто по месяцу не возвращались от Зорича, оставаясь по той или иной причине, а чаще в целях маскировки, на партизанской базе, — вместо них Зорич присылал других связных.
Как и прежде, Колена отдавал все свое внимание организации диверсий в порту и сбору сведений о передвижении немецких войск, в чем большую помощь ему оказывали девушки Гелена, Боришка и Власта. Они завязывали знакомства с офицерами-фронтовиками, и некоторые из них, как уже известный нам барон фон Клаувиц, так и не попали в свои части по назначению.
Эта работа девушек вносила в жизнь Колены чувство постоянного беспокойства и тревоги, была куда опасней любой диверсии в порту.
И Штефан Такач все это время был взволнован и неудовлетворен собой. Он прямо кипел от злобы, когда возвращался от богомолки. Она так размякла, что перешла на игривый тон влюбленной девчонки, хотя это никак не шло к ней. Вечером, например, она завела разговор о детях. «Милый Свитек, — ворковала чертова дура, — словаки — маленький народ, и долг каждого словака перед господом богом и своей христианской совестью — иметь двоих детей.- Она улыбнулась ему.- А вы кого хотите, Михал, сыновей или сына и дочь?» — «Ах ты, кукла, — мысленно выругался Штефан,- она уже берет заказ на детей! Так не заметишь, как окажешься с ней под венцом. Впрочем, что от этого изменится? Важно заполучить ее дядюшку, этого проклятого фарара».
Вчера он видел фарара. Штефан смотрел на него с интересом зоолога, рассматривающего редкое насекомое в чужой коллекции. Юлин дядюшка был довольно упитанным, с хорошо откормленным лицом святоши. Можно строить из себя святого, когда знаешь, что к обеду будет жирная индейка и бутылка старого «Мельника». Говорят, этот святоша имеет хорошенькую сиделку, которая ставит на его апоплексический затылок горчичники. Но все же первой возлюбленной старого фарара остается по-прежнему власть. Да, он властолюбив. За президентское кресло он продал фашистам Словакию и мог продать родного отца.
Вот о чем думал Штефан, направляясь на свидание с Властой, и при одном воспоминании о ней разгладились морщины у него на лбу, стала пружинистей походка и в глазах появился тот блеск молодости, который так не шел к его бороде и усам самодовольного и тупого бюргера.
Они встретились, как это было принято в особо важных случаях, на Вайсшнеевской у Холмовского. Власта уже дожидалась его, и с ней был еще какой-то человек в форме чиновника министерства внутренних дел. Власта познакомила их:
