Потому они поспешили согласиться, что «заяц» вещь на военном корабле необычная и вообще неслыханная. Джек слегка поклонился Стивену и предложил:
— Перед тем, как мы приступим к своим печальным обязанностям в форпике, давайте взглянем на эту «rara avis in mara, maro».
«Заяц», худосочный молодой человек, был введен сержантом морской пехоты, который скорее поддерживал его, чем держал. Он был очень бледен, очень грязен, даже недельная щетина не могла сделать его кожу темнее. Одет он был в рубашку и рваные бриджи. Он шаркнул ногой и произнес:
— Доброе утро, сэр.
— Не сметь говорить с капитаном! — крикнул сержант командирским голосом, тряхнув за локоть задержанного. Тот немедленно упал, и сержанту пришлось его поднимать.
— Сержант, посадите его вот сюда, на рундук, и можете идти, — распорядился Джек.
— Итак, сэр, как вас зовут?
— Хиапас, сэр, Майкл Хиапас, к вашим услугам.
— Ну хорошо, мистер Хиапас, и чего ради вы спрятались на борту этого корабля?
Тут «Леопард» черпнул подветренным бортом, зеленая вода с тошнотворной неторопливостью потекла по остеклению люка, Хиапас позеленел ей в тон, прижал руки ко рту, и зашелся в мучительном сухом рвотном позыве. Между сотрясающими его тело спазмами он смог лишь вымолвить:
— Прошу прощения, сэр. Прошу прощения. Мне нехорошо.
— Киллик, — крикнул капитан, — устрой этого человека в гамаке в кубрике.
Киллик, жилистый, похожий на обезьяну, поднял Хиапаса без видимых усилий, и, словно куль, уволок его, приговаривая:
— Осторожней, тут косяк, приятель.
— А я его видел раньше, — заметил Пуллингс. — Он явился на борт сразу после того, как осужденных провели в трюм, хотел завербоваться. Ну, я видел, что он не моряк, он это и сам подтвердил — и я сказал, что у нас нет мест для «салаг», и выставил его, посоветовал записаться в армию.
Про «салаг» — это была чистая правда, их в экипаже не было, за исключением тех, что остались из первоначального экипажа. Капитан с репутацией Джека Обри, требовательный, даже жесткий, но справедливый, не «кнутобоец», да еще и удачливый в захвате «призов» — не имел трудностей с комплектованием экипажа, точнее, с доведением первоначального экипажа до полного комплекта за счет добровольцев, как только новость о наборе достаточно распространялась. Всего-то и надо было: напечатать несколько прокламаций, и устроить несколько встреч в подходящих заведениях — и вот уже экипаж «Леопарда» укомплектован.
Былые сослуживцы капитана, первоклассные матросы, только им известными способами избегавшие облав и вербовщиков, возвращались к нему с улыбкой, часто приводили пару друзей, в надежде (чаще всего оправданной), что их звания и имена помнят. Главной трудностью с экипажем, где даже подвахтенные могли брать рифы и стоять за штурвалом — было уберечь его от адмирала порта. Адмирал урвал свое в последний момент, когда, получив приказ выпихнуть немедленно, во что бы то ни стало, в море «Дельфин», он ободрал «Леопард» на сотню моряков, подсунув взамен шестьдесят четыре постояльца блокшивов — рекрутов и персонажей, что предпочли море тюрьмам графств.
