— Ты смеешься, а мне грустно!
— Я не просил тебя быть грустной.
— Я грустная, потому что останусь без тебя.
— Ладно, до вечера, здесь, в шесть, о’кей?
И он стремительно умчался, с каждым прыжком набирая скорость.
Альбана следила за ним в надежде, что он обернется, уже готовая послать ему воздушный поцелуй, но он уже исчез за углом. Она вздохнула.
Подхватив ранец, она заметила на скамейке желтое письмо. Ее осенило: он так бесцеремонно сбежал лишь потому, что нацарапал ей записку. Она с нетерпением развернула листок:
«Просто знай, что я тебя люблю. Подпись: ты угадаешь кто».
Она подпрыгнула и захлопала в ладоши: ох уж этот Квентин, как он ее напугал, притворился равнодушным, не желал признаться, что любит ее.
Радость захлестывала ее, она завертелась волчком вокруг скамейки, как наэлектризованная, не замечая удивления садовника. Снова плюхнулась на скамейку и, весело болтая ногами, вытащила мобильник, чтобы поделиться новостью с подругой. С бойкостью профессиональной машинистки она набрала: «Гвен, я жутко счастливая. Потом расскажу».
У нее оставалось еще десять минут до трамвая, и она решила разыграть маленькую мизансцену: сложить записку, бросить на скамейку, притвориться, что не замечает ее, а потом вдруг увидит. И она снова переживет этот безумный прилив радости.
И, положив сложенный листок на скамейку, она скрестила ноги и стала насвистывать, любуясь на попугаев, перелетавших с ветки на ветку в весеннем воздухе.
В этот миг из-за ее спины высунулась рука и схватила письмо.
— Уф, думал, что потерял.
Запыхавшийся Квентин засовывал конверт в рюкзак. Альбана отшатнулась:
— Но как же, Квентин…
Он уже убегал:
— Ничего, я просто забыл одну мою вещь. Бегу на автобус, пока, до вечера. Буду железно! — И скрылся за углом.
Альбана сидела с раскрытым ртом, не в силах собраться с мыслями. Если записка адресована не ей, то кому?
Через десять кошмарных минут она втянула носом воздух, схватила телефон, и ее пальцы уверенно забарабанили: «Гвен, я, наверно, покончу с собой».
— Спасибо, что нашли для нас время.
— Я вас умоляю, это вы оказали мне честь. Если мне выпадает удача побеседовать с истинными ценителями искусства, я не раздумывая распахиваю двери.
Вим, радостно поблескивая глазами, поклонился чете Ванденборен, знаменитым коллекционерам из Антверпена.
— Вы, мне кажется, знаете мою ассистентку?
Мег подошла со словами:
— Мы встретились в галерее.
Она протянула им руку, но Вим, полагая, что двух секунд для представления ассистентки довольно, вклинился и галантно подхватил мадам Ванденборен под руку. Мег пришлось вжаться в стену, чтобы пропустить их и месье Ванденборена, семенившего в кильватере жены в нетерпении увидеть полотна.
