И он заплакал — заплакал совсем по–старчески, всхлипывая и не вытирая слез.
Я протянул ему стакан с водой. Он только махнул рукой.
Страшным путем заработал он свои медали и погоны. Его сделали штабс–капитаном. Но среда, из которой он вышел и которую предал, ненавидела его, и он ее боялся. А общество, в которое он вошел ценою предательства, не стало его обществом. Офицеры презирали его, потому что в глубине души тоже считали его предателем. И никакие царские указы не в силах были стереть со лба этого человека страшное, как бы выжженное на всю жизнь и всеми презираемое клеймо — предатель!»
Писатель–чекист Лев Шейнин с делом «Памяти Азова» разобрался быстро, и вскоре старик Лавриненко был расстрелян, как отъявленный контрреволюционер.
Неудавшийся вожак «Памяти Азова» эсер Фундаминский, тот самый, что опоздал с приездом на крейсер, а потом прямо из зала суда умчался кутить за границу, до 1917 года безбедно жил в Париже и числился героем в эмигрантских кругах. Едва же в феврале 1917 года опять запахло жареным, он вновь объявился в России. Как «специалист» по революционным преобразованиям на флоте и герой прошлой революции, он сразу был определен в комиссары Черноморского флота. Там бывший депутат Государственной думы отличился в массовых расстрелах морских офицеров, чем подтвердил свой статус героя–революционера. Однако затем революционное чутье почему– то подвело опытного авантюриста. Поставив на партию эсеров, он ошибся в раскладе сил, вследствие чего был объявлен врагом новой власти и бежал из Советской России опять в Париж. Там чета Фундаминских весьма тесно дружила с Иваном Буниным и его супругой. Что объединяло знаменитого писателя и проходимца Фундаминского, я, право, не знаю. Из растерзанной Гражданской войной России Фундаминский вернулся во Францию весьма небедным человеком. Известен факт, когда его жена Адель, проснувшись как–то утром, закапризничала: «Хочу, чтобы меня обсыпали бриллиантами!» Ни больше, ни меньше! Верный супруг тотчас помчался в ближайший ювелирный магазин и уже вскоре обсыпал капризную Адель жменями купленных бриллиантов… Так вот и жили…
С началом Второй мировой войны и захватом немцами Парижа Фундаминский немедленно решает перековаться и порвать со своим иудейским прошлым. По этой причине он срочно принимает православие. Но гестапо обмануть было не так–то легко. В 1941 году, как еврей и активный масон, Фундаминский был арестован немцами и отправлен в Освенцим. Оттуда он уже не вышел.
