— Спасибо, — ответил Холмс.
И, покачав сокрушенно головой, он произнес:
— Так, значит, дядя умер? Как же это так, брат не дал знать о смерти его?
Старуха сокрушенно покачала головой.
— Да уж больно непутевый он, Борис Николаевич-то. Кабы был человек как все, конечно, дал бы знать. Только у него в голове-то не то, ветер свистит.
— Непутевый, говорите?
Старуха безнадежно махнула рукой.
— Что и говорить, — вздохнула няня. — Всю жизнь свою прокутил, поначалу ему от бабушки какое хорошее имение досталось да капиталец изрядный. Моего-то батюшку, Николая Николаевича, всегда все обделяли, потому кланяться не любит, а тот даром что непутевый, а человек с лестью. И там и здесь поспеет, ну, его все родные и ласкают. То же и бабушка. Ему оставила, а Николаю Николаевичу и не подумала.
— Но к покойному дядюшке Николай Николаевич часто хаживал? — спросил Шерлок Холмс.
— Какое. Тот сколько раз его приглашал к себе. Два раза, правда, был он у него в имении, да ненадолго ездил. Вероятно, тоже ничего от него не получит. Все Борису Николаевичу достанется.
— Для новых кутежей, значит, — сочувственно произнес Холмс.
— Да уж вестимо так, — согласилась старуха. — На доброе дело денежки не пойдут. Прогуляет их с мамзелями, как и прежде бывало, да и все тут. Он и со службы-то за разные делишки был выгнан.
— С какой службы? — спросил Холмс.
— Как же, был морским офицером. Долго плавал-то на своем корабле. Небось годов 10, не меньше. Ну, да потом за ним разные проделочки стали замечать и выгнали вон. Слава Богу, что еще не отдали под суд. Еще тогда все говорили, что не избежать ему суда, да только счастлив, выкрутился. Пожалели, видно, его.
Вспомнив вдруг о самоваре, старуха заахала и быстро выскочила из комнаты. Вскоре появился чай, и мы с удовольствием выпили по стаканчику, продолжая прерванный разговор.
Больше всего говорили о Борисе Николаевиче.
Старуха рассказывала о нем без особенной злости, но таким тоном, каким говорят обыкновенно о самых беспутных людях.
По мере того, как говорила няня Николая Николаевича, выяснилось, что Борис Николаевич, старший брат Николая Николаевича, окончил морской корпус и долгое время был в дальнем плавании на одном из кораблей русской эскадры.
Затем за разные неблаговидные поступки и какую-то растрату он был уволен со службы, после чего еще несколько лет ходил в Индийском океане на каких-то английских пароходах, совершавших рейсы между Бомбеем и Калькуттой.
Года два тому назад Карцев вернулся в Россию, и среди его знакомых ходил слух, что он был изгнан даже из частного пароходства, в котором служил.
