Жуткие мухи словно сговорились не пускать нас на луг.
— Погоди, — сказал я. — Счас их песком.
— А вдруг они на нас?
— А мы тогда папу разбудим…
Наши сомнения разрешила Мушка. Ей надоело лежать в тени. Она подошла к воде, напилась, переплыла речку, отряхнулась радугой мелких брызг и, лукаво оглядываясь на отца, полезла по откосу под прясло.
Часть мух слетела, а одну я сбил комом мокрого песка, затоптал ее с победным кличем, и мы перелезли в цветы.
— Бабочек-то! — вырвалось у нас в один голос.
Все пространство луга, вплоть до молодого березового леса, кипело, жужжало, гудело насекомыми. Шмели недовольно грозились нам. Полосатые мухи, точно подвешенные на невидимых нитях, стояли над цветами. Вишневые жуки-бронзовки дремали в кистях таволги. Кто-то стремительно пролетал взад и вперед, так что не успевал охватить глаз. Но бабочки! Сколько их здесь было!
Мы бросились ловить их. Мы совали их в коробки и морилки. Взмах сачка — и шуршит, трепещется в марле лесная перламутровка, сероватая шашечница, маленькая нежная голубянка, красная, как кумач, бабочка-червонец.
Много бабочек. И все-таки скоро мы убедились, что и здесь попадаются чаще одни и те же. Ведь дневных булавоусых бабочек на Урале немного — около восьмидесяти видов.
Конечно, улов наш богат. Нам попались шафрановые желтушки, оранжевые, словно мандарин. Есть одна полосатая — такой у самого Димки в коробке нет. То-то он, Мыльница, теперь попросит.
Мы гонялись за зелеными и красными кобылками, ловили огромных серых кузнечиков с длинными усами и, наконец, повернули обратно, потому что ушли далеко от прясла.
Вдруг Верка взвизгнула, замерла на месте.
— Змея!
— Где? Где? Где?
— Вон! О-о, какая!
Мне странно даже самому — змей я не боюсь. Ночные бабочки куда страшнее. Я не испытываю отвращения к ящерицам, жабам, лягушкам…
В траве лежала сероватая змея с черными ромбиками по хребту. Она не двигалась, точно мертвая.
— Спит она, что ли?
— Не подходи…
Змея беспокойно шевельнулась. Голова у нее была маленькая, треугольная. Черный язычок вдруг заполоскал, заплевался у нее изо рта.
— Беги, Коля! — крикнула Верка.
Нет, я не побегу. Мне интересно посмотреть на живую змею. Я никогда не видел настоящих змей.
Наверное, гадюке надоело назойливое любопытство. Она развернулась и стала ввинчиваться в траву.
Чем-то злым и холодным точно повеяло на меня. А что, если б Верка наступила… Она укусила бы Верку!
И я треснул сачком по уползающей змее. Раз!
— Ага? Закрутилась! На тебе! На! На! А, ты кусаешь палку! Ну, погоди.
