— У тебя корь: вон, весь хобот в красной сыпи.
Хоботок объяснил:
— Это не сыпь, это веснушки.
Сийм смочил палец, потер одну красную точку и сказал:
— Никакие это не веснушки. Это просто красным карандашом нарисовано.
Вдруг Сийм что-то заподозрил. Он полез под кровать, немного повозился там, потом встал, в одной руке горсть карандашей, а в другой-пустая коробка, и сказал плачущим голосом:
— Ну, конечно, это мои цветные карандаши, которые пропали, и у всех кончики обломаны.
— Хоботок, что это значит? — спросила мама. Хоботок стал объяснять:
— Это у меня веснушки. У Марис тоже были веснушки, а учительница с ней совсем не ругалась.
— У какой Марис? — спросила мама.
— А у той, что не разрешила Сийму меня бить.
— Что я слышу, Сийм? — удивился папа. — Ты бил в школе своего маленького игрушечного слоника?
Сийм перешел в наступление. Он громко воскликнул:
— А чего он говорит в классе разные глупости — все, о чем ты дома говоришь, и что я натянул три носка, и …
— Разве нельзя говорить правду?! — еще громче закричал Хоботок. — Уже и правду говорить нельзя!
Мама крикнула:
— О каких трех носках вы толкуете?
Сийм рассказал ей историю с носками.
Мама облегченно вздохнула, что загадка разрешилась. Она не любила загадок. Она любила, чтобы все было ясно.
Хоботок тоже вздохнул облегченно, как после долгого плача. Казалось, все вопросы разрешились благополучно. Но тут Сийм выудил из-под кровати свой новый учебник и захныкал:
— Смотрите, что здесь начиркано!
На задней обложке учебника черным карандашом была нарисована круглая, как шар, кошка.
Папа внимательно пригляделся к ней, словно она была ему знакома, и спросил:
— Хоботок, кто это?
Хоботок тоже посмотрел на кошку и сказал:
— Я думаю, это Мурляна.
На этот раз никто не спросил, кто такая Мурляна. Сийм еле сдерживал слезы. Мамин взгляд был устремлен на шкаф. Папа кивнул ей, взял в руки Хоботка и сказал:
— Да, дружок, мама очень верно сказала: всему есть предел. — И засунул Хоботка в шкаф.
9.
В комнате было тихо и темно. Только уличный фонарь отбрасывал на штору слабый свет. Время от времени он покачивался, и тогда казалось, будто по малюсеньким клеточкам шторы ползают малюсенькие плюсы и минусы. Но это только казалось так. Плюсы вообще не могут ползать, потому что у них нет ног, и у минусов тоже нет. Вот мухи ползают по шторе вверх-вниз. Но все время они тоже не ползают, иногда летают и жужжат.
Сийм уже спал, но не совсем, а только чуть-чуть: как раз засыпал. Вдруг ему показалось, что кто-то постучал. Тихо-тихо.
