Бетти Джо принялась за следующий стакан, уверяя себя, что ей просто необходимо расслабиться. Но, ожидая конца разговора, она лишь разволновалась. Теперь речь шла о ком-то по имени Брайс, и Фарнсуорт говорил, что этот Брайс пытается встретиться с ним — хочет работать в их проекте, но перед этим желает увидеть Томми, и Томми отвечал, что это невозможно, а Фарнсуорт говорил, что им очень нужны люди с такой подготовкой, как у этого Брайса. Бетти Джо начала терять терпение. Кому он нужен, этот Брайс? Но Томми вдруг завершил разговор, положил трубку, и, помолчав с минуту, внимательно посмотрел на неё с задумчивой улыбкой на губах.
— Мой новый дом готов. В южной части штата. Хочешь поехать туда со мной? В качестве экономки?
Вот это новость! Бетти Джо от удивления захлопала глазами:
— Экономки?
— Да. Дом будет готов в субботу, но там нужно расставить мебель и позаботиться обо всём прочем. Мне нужен кто-то, кто поможет мне со всем этим разобраться. К тому же, — он улыбнулся, встал, опираясь на трость, и, хромая, сделал несколько шагов в сторону Бетти Джо, — ты знаешь, я не люблю общаться с незнакомыми людьми. Ты могла бы разговаривать с ними вместо меня.
Он остановился над ней. Она подняла на него взгляд.
— Я налила тебе выпить. На телевизоре.
В его предложение было трудно поверить. Бетти Джо знала про дом — из-за него к Томми приходили люди из агентства недвижимости на той самой второй неделе. Он купил огромный особняк и девятьсот акров[26] земли в горах на востоке.
Он взял стакан, понюхал его и спросил:
— Джин?
— Попробуй! — ответила она. — Он совсем неплохой. Сладкий.
— Нет, — сказал он. — Нет. Но я с удовольствием выпью с тобой немного вина.
— Конечно, Томми. — Бетти Джо поднялась, слегка пошатываясь, и пошла на кухню за бутылкой сотерна и его хрустальным бокалом. — Я тебе не нужна! — крикнула она из кухни.
Он ответил предельно серьёзным тоном:
— Ну конечно ты нужна мне, Бетти Джо.
Она вернулась в комнату и остановилась рядом с ним, передавая ему бокал. До чего же он хороший. Ей стало почти стыдно за то, что она хотела совратить его, как если бы он был ребёнком. На неё накатило пьяное веселье. Он, поди, даже не знает, к чему это всё! Он, наверное, из тех, кто писал в серебряный горшок, когда был маленьким, и убегал прочь, если какая-нибудь девочка пыталась до него дотронуться. Или, может быть, он голубой? Вечно сидит с книжкой и выглядит так странно… Но говорил он не так, как голубые. Ей нравилось, как он говорит. Сейчас он казался усталым. Но он казался таким всегда.
