— А что же, во-вторых? — спросил Руперт.
— Картины. Мы обнаружили восемь огромных полотен. Это были тоже иконы, но их он почему-то не уничтожил. А может, не успел это сделать. Но в разговоре с ним я выяснил, что он не убивал, а лишь рисовал людей. Разумеется, я не поверил ему. Он уверял меня, что рисовал только живых людей. Я и этому не верил, пока…
— Что пока?
— Пока не увидел и не изучил те восемь полотен. Я поднял картотеки преступлений и был ошеломлен.
— Что вы обнаружили?
— На пяти иконах, остальные я не смог проверить, так как база данных огромна, да и времени у меня не было, я обнаружил лица убитых людей.
— Его жертвы? — спросил Руперт.
— В том то и дело, что нет.
— То есть? — удивился Руперт.
— Это были жертвы других преступников, вина которых доказана и не подлежит сомнению. Я проверял. Мне тоже подумалось, что наше правосудие засудило невинных. Но я ошибался. Все заслуженно понесли наказание. Смертная казнь, пожизненное и разные сроки от 10 до 20 лет, в зависимости от решения суда. Преступления были совершены в разных точках страны. Скажите, зачем Герману Кухта понадобилось рисовать людей, пусть даже погибших. Странно, не правда ли?
— Да, есть над чем призадуматься, — ответил Руперт.
— Но, как я уже говорил, суд не слушал меня. Люди возмущались, на меня давили сверху, мое начальство хотело это дело как можно скорее завершить. Уж больно ужасное оно было.
— А что вы можете рассказать об этих восьми иконах? — спросил Руперт.
— Иконах? А, их же похитили. Да, да, они все странным образом исчезли сразу после казни. У Германа была просьба, когда он находился в камере смертников.
— Какая просьба?
— Он попросил, чтобы ему дали иконы и краски.
— Он рисовал в камере?
— Да, наверное. Администрация тюрьмы пошла на это, — ответил Панин. — Помню, что тогда к Герману часто бывший директор тюрьмы бегал. Он ведь погиб. Вы знаете об этом?
— Да, мне рассказал об этом нынешний директор тюрьмы, — ответил Руперт. — Интересно, а о чем они говорили?
— Понятия не имею. Только знаю, что последние дни, что провел Герман в камере смертников, он общался с директором. Зачем и о чем они говорили, я не знаю. Хотя это подозрительно. Обычно директора не позволяют себе общаться со смертниками. Им это ни к чему. Постановление суда все решает. Их доля решена. Но директор, его звали Владимир Лупов, действительно, снизошел к этому заключенному.
— Скажите, что вам удалось выяснить о прошлом Германа Кухта? — спросил Руперт. — Вы сказали, что у него не было родственников.
