— Да, его отец и мать умерли своей смертью, — ответил Панин. — А других родных у него не было.
— Но, а прошлое, ведь кто-то должен знать об этом.
— Вы правы. Когда я вел дело, мне на глаза попалась его первая судимость.
— Что, он уже сидел в тюрьме? — удивился Руперт.
— Да, но это было давно, в его юношеские годы. Он тогда отсидел меньше года, затем была амнистия, и его выпустили.
— Что он совершил?
— Я не помню. Но если вы хотите, то я посмотрю старое дело. Кажется, там была кража или подозрение в краже, — ответил Панин.
— Сколько вам нужно времени для этого?
— У меня сейчас есть дела… — он призадумался, а потом ответил. — Ну, скажем, позвоните мне через три дня. Мы с вами встретимся, и я вам расскажу поподробнее.
— Вы могли бы дать мне адрес монастыря, где жил Герман Кухта? — спросил Руперт.
— Да, разумеется, — ответил Панин и достал лист бумаги. Он записал адрес монастыря и свой домашний телефон.
— Вот, пожалуйста, рад был с вами пообщаться. Я немного вспомнил свой английский.
— У вас прекрасные знания языка, — сказал Руперт.
— Спасибо, моя жена работает в Министерстве иностранных дел, ну и меня подучивает в практике, — ответил Панин, приветливо улыбаясь.
Руперт смог договориться о встрече с настоятелем монастыря. Они вместе прогуливались по аллеи, на территории монастыря, и беседовали.
— Я много разговаривал с полицейскими. Здесь много народу побывало, — сказал настоятель. — Всё это отложило нехороший отпечаток на монастыре. Я вас прошу не говорить с монахами. Меня попросил Панин рассказать вам всё, что я знаю о Германе, и я так сделаю, но прошу вас об одном…
— Я понял вас, и сделаю так, как вы хотите, — ответил Руперт.
— Герман Кухта действительно работал и жил у нас.
— Как он к вам попал? — спросил Руперт.
— Лет десять назад, мы искали художника для работы в наших залах. Нам нужны были рисунки на стенах. И к нам обратился Герман. Когда он представил несколько своих работ — это были какие-то иконы, то я сразу понял, что передо мной стоит талантливый человек.
Я не хотел его упустить, тем более что у нас не хватало художника, прежний художник умер. Мы взяли его на работу. Он не был монахом и, по-видимому, не спешил с этим. Я ему дал келью, где он жил, и выделил комнату для его работы. Это была художественная мастерская. Вот она, прямо по аллее.
— Мы можем зайти в неё?
— Да, конечно, — ответил настоятель.
Они вдвоём подошли к небольшому, одноэтажному, простенькому домику — художественной мастерской. Она состояла из одной комнаты. Внутри всё было весьма скромно. Деревянный стол, стул, небольшая скамейка, расположенная у единственная окна. К стенкам прибиты две полки, на них были разложены несколько библий.
